– Хорошо, – обращалась она тоже только к нему, хотя ее слова ловили все собравшиеся. – Я передам ваши требования. Надеюсь, они пойдут навстречу.
– Пойдут, куда денутся, – усмехнулся Эльдар и вполголоса добавил: – А подвал все-таки откройте, а то ведь и правда дверь высадим.
Комендант упрямо поджала губы, но зрелище готовой к расправе толпы было достаточно убедительным. К ликованию собравшихся, подвал она все-таки открыла, и за несколько секунд столпотворение в холле рассосалось. Комендант сбежала в кабинет, а жильцы разошлись по комнатам. Лишь немногие остались у подвала, в том числе Надя.
– Эля! – окликнула она и поняла, что не знает, о чем спросить.
В голове роилось слишком много вопросов, но ни один из них не мог выразить всего ее изумления.
Эльдар уже зашел в подвал и обернулся на ее голос.
– О, и ты здесь? – Он как будто только что ее заметил. – Что случилось?
– «Что случилось»? Вы чуть дверь не выломали!
Вслед за ним Надя спустилась и оглядела широкое помещение со стиральными машинами. Так пусто и тихо. Будто не было ни стычки снаружи, ни древнего чудовища прямо под полом. «Под очень сухим полом», – с облегчением заметила она, без следа жуткого белого тумана.
– Почему ты встал на их сторону? – задала она самый точный вопрос, какой смогла придумать. – Разве безопасно сейчас открывать подвал?
– У меня было много причин. – Эльдар целенаправленно пересек все помещение, остановился у одной из сушильных машин, щелкнул дверцей и начал вытаскивать одежду. – Начнем с того, что я забыл тут вещи, и мне не хотелось, чтобы они исчезли с концами.
Надя хихикнула. Это было похоже на него – использовать любую ситуацию в личных интересах, пусть даже это нарушало все мыслимые правила. В конце концов, именно так они и познакомились.
– По поводу безопасности, – продолжил он, – я не знаю. Мне кажется, сейчас куда опаснее доводить людей до ручки, а горисполком как будто именно этого и добивается. Сама знаешь, какие в общаге настроения. Их уже лишили законных отпусков, а если отнять последние радости жизни…
Он красноречиво поднял брови.
– В чем-то ты прав, но все же. – Надя последовала за ним наверх, бросив еще один взгляд на тихие ряды стиральных машин. Навстречу уже тянулись люди с полными тазами белья. – Думаешь, такое нарушение правил сойдет нам с рук?
– Если не придираться, мы ничего не нарушали. Ты сама видела, что белого пара в подвале нет. Да и откуда бы, он весь снаружи. Эти кретины то ли испугались, то ли перестраховаться решили, не знаю. И понятия не имею, чем это нам грозит. Но вряд ли будет хуже.
– Хуже, чем что?
Эльдар открыл дверь комнаты, чудом не выронив охапку вещей, и ввалился внутрь. Надя зашла за ним и прикрыла дверь за собой. Их разговор еще не закончился.
– Что, по-твоему, произошло в ту ночь? – ответил он вопросом на вопрос.
– В ту ночь…
Она сразу поняла, о какой именно ночи он говорит, но что тогда произошло?
– Лариса ушла из общежития после ссоры с Аней. Где-то ходила до комендантского часа, чтобы никто не мог ей помешать. Потом она вернулась к общежитию, как-то дотянулась до дерева…
– Она встала на деревянные ящики, их убрали, когда снимали труп. Вздернулась на кожаном ремне. Чехословацкий, между прочим, качественный. Откуда только взяла? Он теперь как улика проходит, такая вещь пропала…
– Эля, не отвлекайся, – буркнула Надя, и он кивнул:
– Да, извини. Знаешь, как сложно нормальные ремни найти? Так вот, повесилась она на ремне. Механическая асфиксия, все такое, я сам заключение писал. Дальше?
– Под утро я слышала, как на нижних этажах кто-то кричал. Наверное, увидели… ее. Но до утра никто не мог выйти…
– А до того?
– До? – Надя задумалась, вспоминая ночь, которую так старалась забыть. – Я ждала, что начнет трясти, но было очень тихо…
– Небольшое дрожание все-таки было. До пятого этажа могло не дойти, но внизу было заметно. Эта тряска была не такой, как обычно, словно уходящей вглубь, и, как ты правильно заметила, потом стало очень тихо. Слишком тихо.
– А утром наружу полез белый туман, – продолжила Надя. – Я никогда раньше не видела его на улице, и он шел откуда-то из-под земли, не из здания, потому что на первом этаже было сухо. И тек в сторону… тела.
Эльдар кивнул.
– Мы увезли труп, а вечером дерево, на котором он висел, куда-то подевалось, – закончил он. – С тех пор все изменилось.
– К чему ты клонишь?
– К тому, что старые правила больше не работают. Нам нельзя было заходить в подвал, когда оттуда шел белый пар, но что делать, если он везде, кроме подвала? Мы знаем, как себя вести при трясках здания, но что за звук мы слышим сейчас? Рык? Этого никто не знает. Думаю, даже Комитет не понимает, что делать, потому и закручивает гайки. Но так они только разозлят людей, и, надеюсь, я смогу им это донести.
Надя замолчала, задумчиво пощипывая подбородок. Эльдар был прав: после смерти Ларисы общежитие начало иначе себя вести. Люди не были к этому готовы, у них не было правил на такие случаи. Это всех испугало, а страх заставляет действовать необдуманно.
– Хочешь сказать, никто раньше в общежитии не умирал? – медленно спросила она. – Были же всякие несчастные случаи?
– Ты про прыгунов из окон? – усмехнулся он. – Конечно, можно со стула упасть и шею сломать, но, к счастью, обходилось. Смерти… помню случай или два. Да, один раз поножовщина, и у одного парнишки тромб оторвался. Давно это было… Но тогда не случалось ничего подобного.
Надя вздохнула и запустила пальцы в кудри. Очень хотелось начать выдирать себе волосы.
– Никто из них не совершал самоубийства, – высказала она первое отличие.
– И никто из них не был беременной девушкой, – дополнил Эльдар.
– Когда ты сказал об этом, Борис испугался, – вспомнила Надя. – Значит… Комитет знает о Владыке Жара!
– Именно им принадлежало общежитие раньше. Конечно, они знают.
– Тогда они должны знать, что с ним делать!
Эльдар холодно рассмеялся.
– Знали бы – сделали бы, – отрезал он. – Это здание – памятник бесплодным попыткам с ним справиться и тому, как Комитет в итоге сдался. Я даже в дневниках архивариуса не нашел информации, что его можно как-то одолеть. А уж если не знал он, то и Комитету это неизвестно. Можно только предположить, что Владыка Жара почувствовал умершую беременную и решил, что ему в кои-то веки