– Мы так не подумаем, Максим. Я понимаю, что тебе очень не хватает родителей, они как будто отстранились от тебя, и ты почувствовал себя брошенным и ненужным.
– Ну да. Начиная с того, что мама никогда не проводила со мной время, она была с сестрой – моталась по больницам, операции всякие, лечение и реабилитация, – поэтому меня и отдали бабушке. Я даже мечтал в детстве, чтобы у меня тоже слух пропал или что-то случилось, чтобы на меня обратили внимание. Но потом я увидел, как мама переживает, как она не спит, сколько сил тратит на сестру… Мне было ее очень жалко! Она и не работала толком, все силы бросила на то, чтобы заниматься сестрой. Папа как раз таки на работе всегда. А я сам по себе.
– Ты чувствовал себя одиноким.
– Да, и друзей особенно не было. Когда меня отдали бабушке, у ее соседей в деревне вообще не было детей, и я целый день бродил один, потому что у бабушки были свои дела: огород, работа, готовка, стирка – всегда что-то. Она была одна. Когда я вернулся и пошел в школу, родители вообще на меня забили. А мне надо было хорошо учиться, чтобы их не огорчать – у них и так было много поводов расстраиваться из-за сестры.
– На тебя легла ответственность за их состояние и настроение.
– Да, когда я не справлялся, мама так и говорила: «Максим, ну ты-то можешь, ты-то способный». И я чувствовал, что сильно ее подвожу своими плохими оценками. Но потом как-то это чувство стало притупляться. Пара троек, прогул – а мама ничего не замечала; и я стал прогуливать больше, тусить с какими-то ребятами. Это как раз было в шестом классе.
– Пытался как-то свое одиночество заглушить.
– Ну да, понял, что хороший или плохой – я никому не нужен. Даже когда в девятом классе маму «на ковер» вызвали, она и тогда не стала меня контролировать, и я так и прогуливал дальше.
– Что ты чувствовал?
– Вообще ничего – пустоту, как будто жить не за чем, я никчемный и никому не нужный, не понимаю, зачем я живу, моя жизнь бессмысленна.
– Чувак, не говори так, я уверен, что твои родители очень тебя любят, – подключился Егор.
– Спасибо, Егор, за поддержку, – сказала Анна. – Похоже, Максим, тебе очень тяжело. Я рада, что ты пришел и делишься с нами. Что помогает тебе вообще держаться? В чем твоя сила?
– Я хотел бы сказать – друзья, но их у меня мало. Одно время мне очень помогал хоккей, я занимаюсь несколько лет, хожу в секцию, и там тренер и команда дают силы. Но последнее время я и туда перестал ходить, а сейчас хочу, но мне стыдно там появиться – тренер отругает или прогонит.
– Почему ты так считаешь?
– Не знаю, мне кажется, что он разочаровался во мне, не стоит и пробовать.
– Если бы ко мне вернулся блудный сын, я бы сделала все, чтобы его больше не потерять. Если он увидит замотивированного игрока, точно не прогонит. Такие всегда нужны.
– Может, и так. Ну и еще я боюсь сделать больно маме. Если я причиню себе вред, то она будет страдать, она и так двоих потеряла, и сестра тяжело болеет.
Анна обдумала, как поддержать Максима и укрепить его силы. И продолжила:
– Конечно, ты ее надежда, хоть, к сожалению, так и не выглядит со стороны. Так часто бывает. Родители не обращают внимания на более перспективных, потому что у вас с сестрой неравные исходные данные. Там, где тебе нужно приложить одно количество усилий, ей нужно в три раза больше, причем не своих, а маминых. И мама из-за этого постоянно с ней. И ей тоже страшно отпустить твою сестру. А тебе она, видимо, доверяет, раз не следит и не контролирует. Она уверена в тебе на все сто!
– А мне что с этого? Я хочу ее рядом с собой видеть.
– А ты говорил ей об этом хоть раз?
– Нет, а когда? Как ей вообще об этом рассказать, если она всегда с сестрой?!
– Думаешь, при сестре этого нельзя говорить?
– А что сказать?
– «Обними меня, мама, я очень соскучился по тебе», – может быть, так. А может быть,