Почему отказалась она от предложения Джона Пула пообедать? Просто неприятна была ей мысль о том, чтобы полтора часа вести учтивую беседу, кивать ему, пока он пошагово обрисовывает свой детектив? Нет, дело не только в этом. В отсутствие своих близких друзей томилась она по уединению, а не по обществу. Ей нужно было время поразмыслить.
Завернув за угол с Сент-Джон-стрит на Бридж-стрит, она приняла, по ее меркам, смелое решение и зашла в «Митру», где заняла столик в углу и заказала себе плошку салата и полпинты лагера. Алкоголь посреди дня! Что она вообще себе думает? Уж сколько лет прошло, осознала она, с тех пор, когда она последний раз была в пабе в одиночку. Более того, была ли она в пабе одна вообще — за все годы супружеской жизни? С тех пор как вышла за Эндрю, до чего робкой она стала, до чего осмотрительной. Не он в том виноват, конечно. По большому счету, они были счастливы, и если острота из их брака уже вся выветрилась, так это на определенном этапе случается с любой парой. Но их мир за эти несколько лет в самом деле съежился — оба они из прихода последнее время никуда не выбираются, и лишь возвращение Прим из университета, возраставшая неугомонность Джоанны в тесноте Грайтёрна и скука жизни викария подтолкнули Джоанну увидеть, до чего сузились их горизонты.
Если все будет идти гладко, если не стрясется никаких медицинских бед, у них впереди еще двадцать лет вместе. На что их употребить?
Не отвечая на этот вопрос, Джоанна вышла из паба и двинулась обратно по Тринити-стрит, ум ее — добыча противоречивых, неоднозначных мыслей — качался между сожалением и хрупким оптимизмом. Ей хотелось бросить еще один последний взгляд на свой старый колледж, пройтись по Задам, встать на мосту и смотреть, как бегут у нее под ногами серые воды реки Кем, — в точности так же, как в бытность ее юной студенткой, полной надежд. Вновь проходя в ворота колледжа, она кивнула привратнику, встречавшему посетителей, — привратнице, до чего все изменилось! — и обошла величественный двор вдоль его северной и западной сторон. Она как раз проходила мимо двери в Гостиную феллоу, когда у нее зазвонил телефон. Прим.
— Привет, милая. Все в порядке?
Прим начала свой рабочий день точно так же, как начинала все свои рабочие дни, — шинковкой овощей и нарезкой рыбы.
Сперва овощи: применяя метод хангецу-гири, она тридцать минут резала полукружьями морковь, огурцы и баклажаны. Затем взяла имбирь, чеснок и зеленый лук, купленные свежими на рынке в то утро, и настрогала их тонкими круглыми кусочками, применяя метод усу-гири. Для разделки лососевого филе она отточила нож-янагиба и принялась нарезать рыбу все более и более тонкими ломтиками. Эта работа успокаивала, гипнотизировала. В некотором смысле она ничем не отличалась от того, чем Прим занималась на своей старой работе в аэропорту Хитроу, но имелась ключевая разница: теперь она работала на себя — или, во всяком случае, на себя и Рашиду, — и поразительно, до чего более осмысленными в результате ощущались все эти однообразные действия.
Раш приехала позже, примерно в половине двенадцатого, и бурлила возбуждением. У нее с собой была газета, она с шиком вытащила ее из саквояжа.
— Я уже прочитала в Сети, — сказала она, — но нам нужен и бумажный экземпляр, правда же? Какое шикарное фото. Ты довольна?
Она раскрыла перед ней газету, и Прим смотрела на портрет, сколько могла вытерпеть, то есть около трех секунд.
— У меня вид пожилой школьной учительницы из папиных старых черно-белых фильмов, — сказала она.
— Чепуха. Как тебе статья-то вообще?
— Я не читала.
— Ой, да ё-моё, Прим. Отложи нож и сядь-ка на минутку, а?
Они сели друг напротив дружки у разделочного стола, и Раш вознамерилась прочитать вслух все целиком, но через несколько фраз сдалась — под натиском возражений Прим — вплоть до:
— Ну ладно, первые несколько абзацев — это, короче, сплошь треп о том, какая ты гениальная. Тебе это все слушать ни к чему. Вот, это — про это я хочу тебя расспросить. Книга Мейдстоун стала плодом многих экспериментов и многих фальстартов. Едва ли не патологически застенчивая интервьюируемая… ха! Тут он метко тебя. Не в бровь, а в глаз… она куда охотнее предпочла бы поговорить о своих неудачных ранних попытках, нежели о конечном успехе. Писать она начала, по ее словам, в ответ на трагический несчастный случай — гибель близкого друга семьи в автокатастрофе. «Мысль о том, что это было просто какое-то случайное, бесцельное событие, оказалась для меня невыносимой. И я попыталась выстроить вокруг этого некую историю. Отчасти чтобы придать его гибели больший смысл, но также и чтобы завершить это событие внутри себя самой. Детективные сюжеты известны тем, что предлагают точные, логичные решения, и я сочла, что это вполне подойдет».
Рашида отложила газету и пристально посмотрела на Прим, не отводя карих глаз.
— Я не осознавала, что ты пыталась сделать это, — сказала она. — Почему ты мне не сказала?
— Наверное, вот сейчас говорю, — отозвалась Прим. — Опосредованно.
Несколько мгновений потребовалось подруге, чтобы осмыслить ее ответ, после чего Рашида продолжила читать вслух:
— Она быстро уперлась в границы жанра, но продолжила развивать тот же сюжет, работая параллельно и в более исповедальной тональности. «Моя подруга Раш… спасибо за упоминание имени, кстати… побудила меня использовать более субъективный, непосредственный стиль». — Она вновь опустила газету. — Что, правда?
— Да. В одном из первых наших разговоров, у меня в спальне. Я составила список из трех разных методов письма. Из трех возможных подходов. Ты разве не помнишь?
Рашида нахмурилась.
— Смутно. Погоди, а это что? «Я даже начала писать отдельные фрагменты ее голосом». Ух ты, я и впрямь сегодня обнаруживаю много нового. «Но и это оказалось неудачно. В конце концов пришлось попробовать нечто совершенно иное».
— Вообще-то я сказала довольно-таки больше этого, — заявила Прим. — Он взял кусок интервью, который был минут примерно десять, и…
— Ну, у него работа такая, верно? В следующий раз отрепетируй ответы. Чтоб были немножко поубористее.
Прим совет приняла и кивнула. Затем сказала:
— Слушай, ты на меня не сердишься, а?
— Сержусь? За что?
— За то, что я начала с выдумки истории про гибель Криса. Это просто… Это просто я