Исусе Христе. Тут все охренеть как дорого.
Я пытаюсь внушить Прим серьезность этого конкретного положения, но, сказать по правде, трудно сосредоточить ее на чем бы то ни было, кроме того, что она откопала в той книге. Толком не могу даже сказать, что именно, как ей кажется, она доказала. Но поскольку почти ни о чем другом она говорить не может, стоит задать ей этот вопрос еще раз.
Послушай… я все еще не уверена, что понимаю. Что именно ты хочешь мне про этого человека сказать?
Я хочу сказать… (Она подается ко мне и говорит тише.) Я хочу сказать, что не верю, будто Питер Кокерилл вообще собирался кончать с собой.
Допустим. Да. Понимаю.
Но мы знаем, продолжает Прим, что умер он насильственной смертью.
Которая запросто могла быть несчастным случаем…
…а могла быть убийством.
И вновь эти слова, после того как она их произносит, повисают в воздухе. Через миг-другой, впрочем, я вздыхаю. Меня начинает одолевать отчетливое чувство, что мы гоняемся за привидениями.
Мы вроде как ищем того, кто убил Криса. Мы вправду теперь собираемся вместо этого расследовать убийство тридцатипятилетней давности?
Мне кажется, одно объясняет другое, говорит Прим. И у нас уже есть рабочая гипотеза. Теория.
Есть?
Да. По крайней мере, у меня есть.
И какова же она?
Что Питера Кокерилла убил Ричард Вилкс.
Хмурюсь. Для меня это не очень-то осмысленно. И выясняется, что я такая не одна. Потому что мы слышим у нас за спинами голос:
Интересно. Очень интересно. Однако есть и другие теории.
Мы оборачиваемся. Видим улыбчивую, краснощекую, седовласую женщину, облаченную с головы до пят в черное, — и тут же узнаём ее. Вот так неожиданность — но, должна признать, очень приятная: перед нами детектив-инспектор Верити Эссен. Полиц-дама!
П
Вильфранш-сюр-Мер — в пятнадцати минутах езды от Монако обратно во Францию, к Ницце, на поезде. Здесь Верити забронировала себе гостиницу на одну ночь и здесь же щедро предложила нам разделить с ней постой — за ее счет. С учетом нашей ситуации мы от ее предложения отказываться не собирались.
Она не только нашла нам номер в своей гостинице и оплатила его, но и взяла нас с собой поужинать. Отвела в рыбный ресторан, столики располагались между узенькой главной улицей и набережной, прямо у моря, и заказала пару бутылок вина, а также, на всех нас, громадное блюдо fruits de mer[96].
Встреча с ней меня очень взбудоражила — приятно не только было увидеть знакомое приветливое лицо, но вдобавок это подтверждало, что все мы следуем одной и той же линии расследования, то есть мы с Раш на самом деле не чокнулись. Верити, разумеется, попасть на борт «Арзахеля» и присмотреться к пробному экземпляру пока не успела, а значит, мы в этом смысле ее опережали. Мне не терпелось рассказать ей о наших находках и послушать ее мнение о них. Слова полились у меня из уст неостановимым потоком.
То есть нам вполне ясно, что в 1987 году произошло убийство. Согласно моему предположению, Ричард Вилкс по той или иной причине убил Питера Кокерилла. Убив его, он подделал письмо редактору Кокерилла, в котором велел уничтожить весь пробный тираж и внести в текст такие изменения, чтобы все смотрелось как записка самоубийцы. Понимаете, эта женщина, Маргарет Фезакери, работавшая тогда у Ньюмена, в то утро видела, как он вскрывает письмо, и сказала, что он побледнел как бумага, а это вряд ли случилось бы, если бы в нем просили об обычных правках: он, вероятно, подумал, что Кокерилл совершил нечто ужасное — или же собрался совершить, — и потому в тот же вечер поехал в Нью-Форест…
Верити вскинула ладонь.
Погодите минутку, сказала она.
Мы уже наполовину управились с блюдом fruits de mer, и, вынуждена признать, у нее получалось гораздо лучше, чем у Раш или у меня. Перед нами на столе был выложен инструментарий, напоминавший мне совершенно устрашающий набор гинекологических приспособлений. Эти приспособления предназначались для того, чтобы вырезать из омаров мясо, свежевать креветок, потрошить лангустинов и пошагово расчленять крабов, но я понятия не имела, как ими пользоваться. Руки, рот и подбородок у меня уже были покрыты оливковым маслом, лимонным соком и сомнительными субстанциями, и пусть передо мной стояла тарелка, заваленная изувеченными останками бессчастных обитателей омутов, казалось, что съесть мне удалось едва ли больше рыбной тефтели. Верити же, казалось, точно знает, какие приборы как применять, как держать, куда втыкать, что с ними делать и зачем ей их дали. Более того, если отделить плоть от панциря или от кости давалось с трудом, Верити попросту откусывала соответствующую часть тела, ломала где надо зубами и высасывала содержимое. Вот так во рту у нее исчезали целиком клешни омаров и туловища лангустов, а сама она была явно премного довольна таким ходом событий, если судить по широкой безмятежной улыбке удовлетворения, какая начала в последние несколько минут расплываться у нее на лице.
И вот она сказала:
Вы правда съездили и опросили эту женщину?
Маргарет Фезакери? Да.
Что ж, вы, несомненно, очень дотошны, сказала она. Должна признать, я впечатлена.
Раш слушала рассеянно. Вид у нее был уставший, а может, она просто чуть захмелела и расслабилась. Она смотрела вдаль через залив на другой берег, на мягкие очертания и мерцавшие огни Кап-Ферра. Я же тем временем тарахтела дальше.
Конечно, нам пока не удалось установить, знали ли Питер и Ричард друг друга и вообще встречались ли. Но просто кажется чересчур уж совпадением то, что Кристофер просил мою мать прислать ему страницы, касавшиеся Питера Кокерилла, и буквально на следующий день его убивает человек, всю свою жизнь читавший лекции и сочинявший книги о Кокерилле. Крис наверняка обнаружил что-то, а когда выложил это Вилксу следующим днем… Ну, то есть, оно вот так и случилось, верно? Вы же согласны с нами насчет этого? То, что я вычитала сегодня на яхте, подтверждает, что…
Верити вновь вскинула руку.
Простите за каламбур, но в гранках этих ни грана доказательства. Более того, сейчас я не вижу вообще никакой связи между этими двумя преступлениями. Или этими двумя смертями, если точнее.
Она разломила клешню лобстера пополам, сунула одну половину в рот и высосала оттуда сочный шмат плоти. Должна сказать, реакция ее меня разочаровала, если не сказать — ошарашила.
Но… если вы считаете, что гранки не имеют никакого отношения к гибели Криса, на что посмотреть в Монако приехали