Она вытянула шею, стараясь посмотреть, не дремлет ли кто-нибудь на диванчике. Я откинулась на спинку кресла и улыбнулась:
– Искренне рада видеть вас, Данри.
Та слегка попятилась. Может, углядела хищный блеск в глазах.
– Хотели справиться о брате? – настороженно уточнила она.
– О чьем? – не поняла я.
– О моем брате Ярране, – подсказала Данри. – Спешу сказать, что во дворец ему вернуться не позволили. Но искала я вас не за этим, так что перейдем к главному! Ваш художник хотел написать мой портрет. Я согласна. Открытки с его рисунками оказались очень милыми. Он справится.
Полагаю, от такой новости Январин помрет от счастья и до портрета прекраснейшей Данри Элори не доскребется.
– Хотите узнать, когда Ян будет свободен? – спросила я.
– Не в этом дело. – Она передернула плечами. – Ярран категорически против, чтобы я позировала вашему художнику. Он считает, что мужчина из Родолесса окажет на меня плохое влияние… Но если кейрим Эсхард разрешит нарисовать портрет, то брату придется подчиниться. Скажите кейриму, что вы настаиваете.
– Я настаиваю, чтобы Ян работал над альбомом с бестиями, – развеселилась я. – Чем он занимается в свободное время – не мое дело.
– А у него есть свободное время?
– Нет.
– Дайте ему выходные.
– Я подумаю над вашей вежливой просьбой, – с иронией ответила я. – Но с кейримом вам следует поговорить лично и попросить об услуге.
– Но он всегда жутко занят!
– Уверена, сегодня вечером у него найдется пара минут. Эсхард пригласил меня на ужин, идемте вместе. Он вас выслушает.
Данри засомневалась, что владыка согласится, словно ему кто-то оставит выбор. Вечером я планировала примерить на себя роль свахи и собиралась справиться с блеском.
На ужин пришлось надеть чужое синее платье, сиротливо висевшее в пустой комнате для переодеваний. Другой одежды, кроме розового бального платья, во дворце не осталось. Все вещи, как я потребовала, отправили на Вариби. Ничего, правда, толком разобрать не успела. Дорожные сундуки по-прежнему стояли по стеночке в комнате. Один фактически превратился в столик, на нем уютно поселились ночная лампа и книги. Лампу, к слову, по ошибке прислали из дворца, а я сделала вид, что одолжила попользоваться.
– Иридия, передай вайрити Элори, что я буду ждать ее у фонтана, – попросила я, пока Лавиния заканчивала закалывать мне какой-то хитрый пучок.
Горничная отправилась исполнять поручение, но только вышла из покоев, как заскочила обратно и прикрыла дверь.
– Вайрити уже здесь! – громким шепотом заявила она. – Ходит туда-сюда…
В большом недоумении я выглянула в коридор. Данри действительно наворачивала круги возле гостевых покоев, а у светящейся стеночки с похоронным видом стояли три горничные с ларцами в руках.
– Госпожа Егорьева, я готова! – бросилась она ко мне. – И взяла дары!
– Мне? – искренне изумилась я, но, может, у драконов принято одаривать по полной за услугу.
– Кейриму, – даже оскорбилась Данри. – Не могу же я прийти с пустыми руками. Уже готовы? Вы не должны опоздать!
– Сейчас, – бросив взгляд на ее неподвижных служанок, вздохнула я и помахала у себя над головой. – Шпильки получше закрепим.
– Не переживайте, вы выглядите хорошо! Лучше, чем днем, – искренне уверила она меня. – Такой… посвежевшей.
У меня вырвался ошарашенный смешок.
– Знаете, Данри? – Я покачала головой. – Уверена, вы найдете общий язык с моим художником. Он тоже мастерски делает комплименты.
– Спасибо. Вы душка, – улыбнулась она, продемонстрировав очаровательные ямочки на щеках.
Полагаю, в моем случае «душка» все-таки было производным от «душной». С другой стороны, никто в здравом уме душевным человеком меня не назовет, и в покои я ее приглашать не стала.
К просторной гостиной, выходящей на тот самый очаровательный балкон, где проходил прощальный завтрак с моими земляками и коллегами, мы шагали торжественным шествием. Лавиния и Иридия отказались пропустить парад и семенили следом за служанками с дарами. Однако в комнату, где был кейрим, мои горничные не зашли, остались за порогом. Наверняка спрятались за колонной, чтобы честь по чести подглядеть.
Гостиная утопала в полумраке, через раскрытые балконные двери струилась прохлада, легкий сквозняк надувал полупрозрачные занавески. Никаких сомнений, что ужин был романтический и не предполагал лишних участников. На это откровенно указывал накрытый на двоих стол с горящими свечами в серебряных подсвечниках.
Открытие, что дама явилась на свидание в компании, владыка встретил стоически, но без энтузиазма. Брови у него вопросительно изогнулись.
– Владыка, вы не будете против, если с нами поужинает Данри? – с самым невозмутимым видом уточнила я, хотя по Эсхарду было видно, что он не только против, но еще и обалдел.
– Я рад вас обеих видеть, девушки, – медленно протянул он, смиряясь с компанией.
– По-моему, не очень искренне, – усмехнулась я.
– Вы уловили суть, – с иронией отозвался Эсхард и кивнул кому-то за моей спиной. Видимо, отдал приказ слугам.
– Мой кейрим, я благодарна за неожиданное приглашение, – самым официальным тоном вступила в разговор Данри.
– Для меня оно тоже было неожиданным. – Он бросил на меня насмешливый взгляд.
– Я пришла не с пустыми руками, а с дарами, – с достоинством, вызывающим восхищение, объявила она. – Сегодня эти дары доставили с острова семьи Элори. Мой брат подбирал их лично. Цветочное вино десятилетней выдержки, такого в столице Хайдеса не найдете.
Служанка подняла крышку и продемонстрировала стеклянную бутыль, лежащую на мягкой бархатной перине. Невольно я покосилась на стол, куда расторопные слуги пристраивали третий комплект тарелок. В самом центре между свечей стояла точно такая же уникальная бутылка.
– Драконий фрукт из нашей теплицы, – продолжила Данри.
Горничная раскрыла ларец с пятком завернутых в хрусткую бумагу неказистых по виду фруктов. Точно такие же, но разрезанные пополам, лежали во фруктовой вазе на столе и глянцево поблескивали влажной бархатистой мякотью с черными точками-семенами.
– И третий дар! – торжественно объявила Данри.
В шкатулке лежал белый носовой платок с искусно вышитыми традиционными узорами и инициалами Эсхарда.
– Вышивку я сделала сама, мой кейрим. Конечно, она далека от идеальной, но сложно вышивать золотой нитью по тонкому шелку, – скромно призналась девушка.
Мне бы вышивать таких неидеальных шмелей, весь матушкин дом превратила бы в улей. Понятно, что рукоделие я впервые взяла в руки только летом и, тыча иголкой в ткань, по большей части успокаивала нервную систему, но сколько мотков ниток попортила своими неповторимыми полосатыми пятнами – не счесть. Честное слово, неповторимыми! Две одинаковые кляксы не наковыряешь. Особенно золотой нитью да по шелку.
Эсхард с доброй улыбкой поблагодарил дарительницу. Горничные тихо исчезли вместе со шкатулками. Мы