– У тебя плохие отношения с отцом? – спросила я.
– А у тебя? – посмотрел на меня Арсений. Взгляд его оставался мрачным. Было видно, что тема отца для него болезненная.
– А у меня его нет, – сказала я, – он бросил нас, когда я была совсем маленькой, даже не помню его.
Лицо Сени тут же переменилось.
– Извини, – глухо проговорил он.
– Ничего страшного! Мы ведь только узнаем друг друга. Мама воспитывала нас одна. Иногда бабушка с дедушкой в гости приезжали, обычно летом… Ты жил в интернате, а меня вот впервые отпустили из дома. Обычно даже с ночевкой к подруге не отпросишься. Но сейчас я уже совершеннолетняя и маме некуда деваться. Ей все время кажется, что мы резко исчезнем, как папа, и у нее никого не останется. Это эгоистично, но я знаю, что мама с этим борется…
– Поэтому ты боишься высокой скорости? Мама внушила, что будет несчастье?
– Несчастье уже было. Мы с братом и сестрой как-то попали в аварию. И после этого маму совсем переклинило. Да и воспоминания о том периоде несладкие. Мы с Леной не сильно пострадали, а вот Валера… Мама столько ночей провела у его кровати, молилась, чтобы в себя пришел. Она даже поседела за эти дни.
– Мне очень жаль, – сказал Сеня.
Однако своей историей он делиться не спешил. Откровенности на откровенность не получилось, но я и не торопила его. Пусть расскажет, как будет готов. Я молча отпила апельсиновый сок и поставила его на столик.
– Когда идет дождь, мы всегда сидим на крыльце, – продолжила я. – Правда, мама в грозу всегда нас гонит домой. Боится, что в кого-нибудь ударит молния. А мы все равно не уходим. Слушаем, как дождь стучит по крыше и громыхает гром. И на крыльцо мы выходим не сговариваясь еще с тех пор, когда были совсем маленькими… Я даже не думала, что за такой короткий срок соскучусь по брату и сестре. А ведь дома мы каждый день ссоримся. Пожалуй, только во время грозы единодушно дружны и молчаливы.
Взволнованная река распахнулась перед нами до самого горизонта. Где-то вдали громко кричали чайки.
– Отец никак не может простить мне подростковый бунт, – наконец сказал Сеня.
– Даже не верится, что ты когда-то бунтовал, – с сарказмом произнесла я. Характер Арсения – сплошной протест. – С первого взгляда – сущий ангел!
– Я не пришел на его свадьбу, – признался Сеня, – и он так сильно обиделся, что до сих пор не может это забыть.
– Ты не принял мачеху?
– Злобная и помешанная только на себе особа. Она увела отца из семьи. Благодаря его связям при разводе мы остались не с мамой. Я тогда совсем мелким был. Сейчас наша мама живет на Бали с новым мужем. Мы видимся раз в год. Не знаю, скучает ли она по нам, но я – очень. Отец называет меня маменькиным сынком.
– Конечно, она скучает, – сказала я.
– Но я своей привязанностью к матери испортил жизнь бедной мачехе. Вот Мирон у нас с детства мудрый и понимающий. Я знаю, что отец нарочно отослал меня в интернат. Он и в этот круиз меня не взял бы, только вот перед партнерами и друзьями у него репутация примерного семьянина и любящего отца.
– Ты прямо как принц Гарри, – не удержалась я. – Запасной.
– Маша тоже так говорит. Вы подружились бы.
Я тут же испытала жгучую ревность.
– Ты точно ее не любишь? – прищурилась я.
Сеня посмотрел на меня и засмеялся:
– Точно! И она меня не любит, потому что у нее ужасный вкус на парней.
– Ты имеешь в виду своего брата? – решила уточнить я.
– Мой брат – лучший из тех, в кого она влюблялась. Теперь ей нравятся одни придурки, поэтому я ей совершенно точно не подхожу. А даже если бы было по-другому… мне интересна только ты. С первого дня, как я тебя увидел.
Арсений посмотрел на меня приглашающим взглядом. Я поднялась со своего кресла и села к Сене на колени. Он тут же обнял меня и уткнулся носом в шею, а я погладила его по волосам. На верхней палубе волны ощущались не так сильно, как внизу, но мы раскачивались, как в колыбели.
Сеня коснулся губами моей шеи, и когда я, негромко рассмеявшись из-за щекотки, склонила голову, поцеловал сначала в холодные щеки, затем в губы. В шторм темная река забурлила. Мы целовались, не обращая внимания на дождь и ветер. Из-за качки казалось, что мы все время падаем, и я крепче обнимала Арсения, будто он стал моим спасательным плотом.
– Мне нужно возвращаться в ресторан, – с сожалением сказала я. Время пролетело незаметно.
– Если твой начальник снова тебя обидит, я выброшу его за борт, – серьезно пообещал Сеня.
Я рассмеялась и поцеловала его на прощание.
В ресторан я возвращалась на крыльях любви. Теплоход по-прежнему сильно качало, и мне казалось, что я отрываюсь от пола и вот-вот взлечу. От воспоминаний ноги дрожали, а свежий речной воздух кружил голову. Поцелуи Арсения действовали опьяняюще. Мне казалось, еще немного – и я умру от счастья.
После отработанной вечерней смены в нашей каюте меня ждал допрос с пристрастием.
– Ян сказал мне, с кем ты сегодня гуляла, – обиженно начала Дарина. – Почему ты мне сразу не сказала, для кого брала платье? Мы ведь подруги!
Я только растерянно пожала плечами и не смогла при этом скрыть свою дурацкую счастливую улыбку. Дарина, посмотрев на меня, не сдержалась и громко захохотала, а потом запустила в меня подушку:
– Предательница!
Я тоже рассмеялась и бросила сразу две подушки в ответ. Дарина завизжала, а нам в стену громко постучали:
– Имейте совесть! Завтра всем рано вставать!
– Ты боялась спугнуть счастье, да? – шепотом спросила Дарина. – Думала, я тебя не пойму?
– Думала, что все это неправильно. Нам ведь нельзя встречаться, – напомнила я тихо. – Будто не помнишь, что сама сегодня говорила это про Олесю и ее туриста.
– Закрутить роман с Арсением Леука – это не то же самое, что у Олеси! – воскликнула Дарина, и я, приложив палец к губам, зашипела на подругу.
– Дурочка! Я так рада за тебя! – Дарина вскочила со своей кровати и крепко меня обняла. – Мы завтра на стоянке хотим с ребятами из «Микс Дэнса» погулять. Позовем с собой Сеню?
– Чтобы они с Яном все-таки подрались на причале? – усомнилась я.
– Я поговорю с Яном, и никакой драки не будет, – серьезно сказала подруга. – Устроили детский сад.
Глава двенадцатая
Утром ничего не напоминало о вчерашнем ночном шторме. Река была тихой, умиротворенной. На берегах, мимо которых мы проплывали, ветер лениво шевелил зеленые кроны деревьев. В полном штиле наступил предпоследний рабочий день в моем первом круизе. Я практически прошла это боевое крещение.
Настроение было превосходным. Перед завтраком мне неожиданно написала Лена. Как подгадала: мы были на подходе к городу, и связь здесь не пропадала. За весь круиз мы с сестрой ни разу не переписывались, а тут она вдруг спросила, не видела ли я ее красный сарафан. Я знала, что пропавший сарафан – только повод. Сестренка по мне соскучилась точно так же, как и я по ней, но мы обе никогда в этом друг другу не признаемся. Лена расщедрилась и даже записала мне кружочки с Чокопаем и Билли. Оба пса валялись на зеленом газоне, подставив летнему солнцу животы.
На завтрак Арсений пришел вместе с отцом, братом и Машей. Я ожидала, что после вчерашнего Сеня не будет какое-то время общаться с отцом, но, видимо, буря миновала не только за бортом. Интересно, надолго ли? Я сомневалась, что Леука-старший способен осознавать свои промахи в воспитании и тем более извиняться. Никто в этой семье не вел себя как взрослый. Маша меня больше не смущала. Сеня разговаривал с ней как обычно, но я замечала, что взглядом он постоянно пытается отыскать меня. Один раз, когда мы встретились глазами, я подмигнула ему, а Арсений, непривычно смутившись, опустил голову. Он сказал, что между ним и Машей возможна только дружба, значит, так и есть. Я ему верю. Какой смысл начинать отношения со лжи?
В конце завтрака мне удалось