– К чему ты клонишь? – из голоса Бориса пропало все напускное дружелюбие.
– К тому, что спасибо вам, конечно, и земной поклон за то, что позволили нам вещи стирать, но, может, займемся чуть менее значимой проблемой?
Каждое его слово цедило яд, а люди за спиной Эльдара только сильнее хмурились и молча кивали.
– Ты ведь сам сейчас плакался, что общежитие переполнено, а свободных квартир в городе мало. Так перестаньте ломать комедию и дайте уволиться или уйти в отпуск тем, кто этого хочет! Боитесь, что они что-то расскажут, – пусть подпишут секретность или как оно там называется, если вам надо жопу прикрыть, но дайте людям уехать!
Они сверлили друг друга взглядом: Эльдар, в котором горела злость всех жителей, и Борис, с ледяным спокойствием взирающий на них сверху вниз.
– Не вижу в этом никакой выгоды, – цинично ответил он. – Ни для нас, ни для города.
– К окулисту сходи, раз не видишь, – огрызнулся Эля, и молодежь за ним злобно рассмеялась. – Мы не так уж много просим, Борь. Отпустите тех, кто не хочет здесь оставаться, – и мы, все мы, даже те, кто уедет, согласимся с твоей сказочкой про сейсмическую активность. Мы даже будем соблюдать эти правила, которые, и ты это знаешь, теперь абсолютно бесполезны! Мы будем им следовать, пока вы не придумаете новые. Но не забывай: в общежитии живем мы, а не вы. Мы можем сделать так, что от общежития камня на камне не останется, и как вы запоете тогда? Разуй глаза, Борь. Мы добьемся своего, по-хорошему или по-плохому. Правильно я говорю?!
Парни и девушки за спиной Эльдара один за другим закричали в поддержку его слов. Голос толпы гремел все громче, и откуда-то из-под земли к нему примешивался голос самого общежития. Надя закричала вместе со всеми, не отрывая от друга восхищенного взгляда. Он сказал о том, что больше всего беспокоило жителей, в самую удачную минуту, когда у них был рычаг давления на представителя исполкома и ее непосредственного начальника, но, что трогало ее сильнее всего, Эльдар делал это не ради себя. В отличие от прошлой стычки, сейчас он прямо помогал другим. Таким, как она, которой ни за что не позволили бы уехать из Шахтара. Остальные жители, которые так или иначе знали, что Кощей не покидает город и ему самому от разрешения на выезд ни жарко, ни холодно, тоже это поняли, и теперь за ним стояла стена поддержки. Но и Борис не был бы членом Комитета по безопасности, если бы сдался так просто.
– Где гарантия, что, покинув город, они не начнут болтать о ненужном? – спросил он все так же спокойно, но на бесстрастном лице проявились первые морщины.
Эльдар только хохотнул.
– И что?! Кто им поверит? Мир за горами – это не Шахтар, Борь. Попробуй сказать, что под общежитием живет древнее чудовище, которое жрет деревья, потому что не получилось сожрать человека, и перед которым мы на цыпочках ходим. Да это ж белая горячка!
Ребята в толпе рассмеялись, эхом передавая: «Совсем белый! Совсем горячий!», но Борис этого как будто не слышал. Все его внимание было обращено на Эльдара, словно он пытался прочитать его мысли. Затем он медленно, задерживаясь на каждом лице, обвел собравшихся взглядом и остановился на Наде. Их глаза встретились, и Борис криво усмехнулся. Надя не поняла, что его так развеселило, но чутье подсказывало, что ничего хорошего ждать не стоит. Однако мужчина вновь повернулся к Эльдару и приторно улыбнулся.
– Что ж, аргументы достойные, – признал он. – Общежитие нужно расселить, а сделать это лишь силами Шахтара мы пока не можем… Так и быть, посмотрю, что я смогу сделать. Только не думайте, что вас просто так отпустят на все четыре стороны. Мы разработаем соглашение, которое вы должны будете подписать, и мы будем очень тщательно следить за его соблюдением. А пока вы все должны хорошо себя вести и не болтать, о чем не следует. Мы ведь не хотим привлекать еще больше внимания, не так ли?
Эльдар поднял руку. Гвалт затих, и он медленно кивнул. Борис тоже кивнул и удовлетворенно выдохнул. Спустившись с крыльца, он подошел к Эле и протянул руку:
– Рад, что мы нашли общий язык.
Тот только фыркнул, но руку все-таки пожал. В полной тишине обитатели общежития проводили Бориса враждебными взглядами, но тому как будто не было до этого никакого дела. Уже когда он скрылся в роще, один из парней подошел к Эльдару и во всеуслышание спросил:
– Ты ему веришь?
Все взгляды тут же обратились к ним. Эля задумчиво поджал губы и посмотрел вслед ушедшему мужчине, потом обернулся на общежитие.
– Я думаю, что он принял мои доводы. Но никому из них я не верю. Время покажет.
Остальные, включая Надю, которая уже не раз сталкивалась с хитростью Бориса, разделяли опасения Эльдара, и вечер воскресенья прошел в тишине раздумий. В беседке и в подвале никто ничего не обсуждал, а вахтерша смотрела на жильцов с едва заметным сочувствием. В понедельник все отправились на работу в привычном подавленном настроении, отмахиваясь по пути от надоедливого белого тумана, и, Надя знала, многие готовились к изматывающим тяжбам за долгожданный отпуск или увольнение. Общежитие вернулось к обычной жизни.
Только на третий день, возвращаясь с работы, она почувствовала, что что-то переменилось. Воздух стал каким-то наэлектризованным, но от этого напряжения по коже бежали приятные мурашки. В беседку вернулись звуки, ребята что-то возбужденно обсуждали, с улицы было слышно, как на первом этаже ругалась вахтерша. Под старческий голос несколько ребят выбежали из общежития и принялись прыгать и обниматься на крыльце.
– Свобода! – крикнул один из них, и ему отозвалось множество окон.
Надя сразу поняла, что случилось, но все равно не могла в это поверить.
– Вам… – попыталась она спросить, и тут же ее сжали в объятиях сразу несколько незнакомых парней. Они обнимали всех, кто подворачивался под руку, и тут же бежали дальше, к друзьям-курильщикам.
– Заявления им подписали, – отозвалась с крыльца вахтерша. – Все на ушах стоят, словно дети малые.
Лед тронулся. Тех, кто уже отчаялся получить увольнение или успел отказаться от отпускных путевок, ловили в коридорах и велели писать новые заявления, которые подписывались в тот же день. Каждый вечер все больше комнат озарялось радостными криками, все больше жильцов прощалось с друзьями и соседями, кто-то раздаривал вещи, а кто-то спрашивал, что привезти с моря. Все наконец-то поверили в то, что горисполком пошел навстречу, и снова посмотрели в будущее с надеждой.