Из-за ее плеча, хихикая, вынырнула Алена. Вслед за медсестрой подошел и Женя, и Надя покраснела, застыдившись испуга. Педиатр только покачал головой и шутливо погрозил сестре пальцем.
– Ты какими судьбами здесь? – поинтересовался он, обнявшись с подругой. – Тоже в исполком ходила?
– Нет, мы ее там не видели, – Алена глянула на статую. – Бронзового Отца изучаешь?
– Да, прочитала про него в библиотеке, – не моргнув глазом, соврала Надя. – Вы что-то про него знаете? Я не ожидала, что такая статуя будет стоять в центре города. Странно, что не… кто-то поважнее.
Медики переглянулись.
– Говорят, что шахтарцы всегда очень уважали историю края, – протянул Женя. – Раньше этих статуй и бюстов было много, потом их начали сносить. Возле больницы тоже стояла одна, в честь какого-то местного мужичка. Убрали не так давно, теперь хотят поставить там памятник Пирогову. А почему ты спрашиваешь?
– Хочешь свидание назначить? – хихикнула Алена. – Тут все свиданки назначают, вон сколько народу стоит!
– Может, мне стоило звать тебя сюда? Наверное, мемориал у библиотеки слишком страшный…
– Ты назначал свидания у того памятника?! – поразилась его сестра. – Какой ужас!
– Не такой уж он и страшный! – посмеялась Надя. – Раньше я его побаивалась, но теперь мне кажется, что он по-своему красивый. И людей там гораздо меньше. А вы что здесь делали?
– Ходили в исполком писать заявление, – Женя недовольно глянул на сестрицу. – Алена хочет жить отдельно.
– Потому что ты хуже родителей! – возмутилась та. – То не делай, сюда не ходи, с кем гуляла, почему так поздно пришла! Надо было соглашаться на общежитие!
– Ты хочешь жить в общежитии?
Они пошли в сторону от площади, и Надя побрела за медиками. Понятно было, что здесь она ничего полезного больше не найдет, а ребята, прожившие в городе дольше нее, могли дать новые подсказки. К тому же ей хотелось, чтобы Женя проводил ее до дома, пусть даже вместе со своей противной сестрой.
– Да, все наши рассказывают, как там весело! – Алена всплеснула руками, но тут же добавила: – Вот только мест больше нет… Последнее женское той училке отдали.
– Ну и хорошо, – вздохнул Женя. – Мне за тебя спокойнее будет.
Сестра только закатила глаза и за спиной показала ему язык. Заметила улыбку Нади и подмигнула ей:
– Может, мы как-нибудь с тобой поменяемся? – предложила она.
– Аленка! – осадил ее Женя, а та только пожала плечами.
Когда они довели Надю до общежития, Алена обвела здание и собравшуюся вокруг молодежь мечтательным взглядом. Надя посмотрела на нее с сочувствующей улыбкой. Если бы девочка знала, что на самом деле происходит внутри, вряд ли хотела бы тут жить, но если рассказать, все равно не поверит. Как никто не поверит и в загадку архивариуса. Оставалось только мучиться над этим ребусом самой, исподтишка задавая нужные вопросы.
Слова Жени о сносе статуй запустили новый виток мыслей. Надя вспомнила, что архивариус записал свою подсказку десять лет назад, и за это время многое в городе могло измениться.
– Лен, что ты знаешь о статуе Бронзового Отца? – спросила она сразу, как зашла в комнату.
Соседка подняла голову от журнала и похлопала глазами.
– Ты про статую на площади Советов? У нее свидания назначают.
– Это я и так знаю. – Наде уже начинало надоедать, что об этом все твердили в первую очередь. – Женя говорил, что раньше статуй было больше, но их начали убирать. Знаешь об этом?
– Конечно. Избавлялись, как там это, от «культа личности». Мол, эти основатели силой выселяли местных, поэтому они плохие, и все памятники надо снести. До того считалось, что местные сами ушли, когда гору разрабатывать начали. Как на самом деле было, конечно, никто не знает. Известно только, что некоторые семьи ушли в северные горы, и больше их никто не видел. Наверное, с тех пор на северный склон никто не ходит… А статуи и бюсты, да, лет пять назад убирать начали. Они до того везде стояли. Да и хорошо, что убрали, мы туда вазы поставили. А что? У вас в библиотеке, наверное, тоже этих бюстов полно было.
– Может быть… – Надя окинула библиотеку мысленным взглядом и обреченно вздохнула: – И где их теперь искать…
Лена спросила что-то, но Надя ее уже не слушала, погрузившись в глубокие раздумья. Все снова прояснялось. Подсказки архивариуса вращались не только вокруг прошлого города, но и вокруг библиотеки. Ключ из читального зала, книга из детского отдела – очевидно, «Бронзовый Отец», о котором писал Аркадий, тоже должен быть где-то в пределах трех злополучных этажей. Или, скорее, был раньше, при его жизни. Речь шла про перемены пяти-, а то и десятилетней давности, а без архива у Нади была лишь толика информации о прошлом Шахтара. Как много старых газет и книг с архивными фотографиями хранится на третьем этаже библиотеки? Сколько бы их ни было, она должна изучить все до единой…
* * *
С тех пор девушка каждую свободную минуту проводила в читальном зале, пролистывая номера местных газет и старые книги по краеведению. В последних было много ненужных ей фотографий, еще со времен открытия шахты и постройки первых зданий, а до библиотеки газетчикам не было никакого дела. Даже о смерти архивариуса была лишь небольшая заметка с датой прощания и похорон.
«Что же я упускаю?» – спросила она себя, перелистывая пожелтевшие страницы. Палец пробежал по анонсам культурных мероприятий двухлетней давности и остановился на одной строчке.
Городской театр кукол отмечает первую годовщину и приглашает взрослых и детей в библиотеку на новое представление по мотивам народных сказок…
С иллюстрации на нее стеклянными глазами смотрели перчаточные куклы, но взгляд девушки был направлен на одно слово. Годовщина. Получается, театр кукол открыли где-то три года назад…
Она свернула газету и бросилась к полкам. Нужно найти издание за предыдущий год, там должна быть фотография с открытия театра. Если на полках еще не было их грамот и кубков, могло ли там быть то, что она искала?
Нужная статья нашлась быстро. Надя уже видела ее, но не обратила внимания на фотографию, потому что с первого взгляда не признала актовый зал библиотеки. Теперь же она положила газету под лампу и вгляделась в небольшой снимок.
Деревянный помост перегородили тканью, из-за которой появлялись куклы, в зале сидели радостные дети и взрослые, у стен стояли люди в костюмах. Фото было сделано откуда-то из-за угла, и зал нельзя было полностью рассмотреть, но Надя прищурилась, вглядываясь в дальний угол сцены. За головой Петрушки было видно знакомую полку, на которой что-то стояло. На ощупь она нашарила лупу, свободной рукой