Он захлопнул крышку ящика с готовыми «доказательствами». Звук эхом разнёсся по ледяному склепу. Оружие было готово. Оставалось его применить.
* * *
Воздух в Комнате Шепота, обычно наполненный напряжённой тишиной, теперь гудел от низкого, ровного голоса Такэды Сингэна. Перед ним на коленях сидел самурай лет тридцати пяти с умными, быстрыми глазами и шрамом через бровь, который придавал его лицу не свирепость, а скорее выражение постоянной лёгкой задумчивости. Это был Кадзита Хидэто, один из лучших разведчиков Такэды, мастер легенд и импровизации.
— …твоя история должна быть простой, как удар мечом, — говорил Такэда, водя пальцем по карте. — Ты — Ёсиро, мелкий торговец-контрабандист. Ты возил шелк и сакэ через перевал Дзао. Тебя завербовал человек, которого ты знаешь только как «Господин Клён». Он платил тебе золотом за то, чтобы ты доставлял его «личные письма» в тайник у руин старого храма на нашей стороне. В этот раз груз был особый. Ты не знаешь содержимого, но «Клён» был особенно нервным и заплатил вдвойне.
Кадзита кивал, его глаза были закрыты, губы беззвучно повторяли слова господина, вживаясь в роль.
— Патруль Уэсуги должен перехватить тебя вот здесь, — Такэда ткнул в точку на изгибе горной тропы. — Ты попытаешься бежать от патруля с нашей стороны, они ранят тебя в плечо. Не сильно, но достаточно для правдоподобия. Ты уронишь свой мешок. В нём, среди тюков с дешёвым шёлком, они найдут вот это. — Он отодвинул в сторону карту и выдвинул просмолённый ящик с созданными Дзюнъэем документами.
Дзюнъэй, наблюдавший из тени, вмешался:
— Рана должна быть справа. Если он правша, он инстинктивно схватится за мешок левой рукой, и он выпадет естественнее. И пусть он попытается его поднять, прежде чем упасть. Отчаяние важнее самой раны.
Кадзита открыл глаза и оценивающе посмотрел на ниндзя. Между двумя мастерами маскировки пробежала искра взаимного понимания.
— Справа, — кивнул Кадзита. — И я буду не клянчить о пощаде, а умолять их вернуть мне мешок. Скажу, что иначе моя семья умрёт с голоду. Это вызовет больше любопытства, чем страх.
— Идеально, — одобрил Такэда. — Когда письма попадут к Уэсуги, тебя начнут допрашивать. Сначала — жёстко. Ты должен продержаться несколько часов, отрицая всё. Потом, когда они покажут тебе письма и пригрозят казнью, ты сломаешься. Ты назовёшь имя «Фудзита». Скажешь, что слышал, как «Клён» говорил это имя в сердцах, когда один из предыдущих гонцов опоздал.
— Скажу, что боялся произносить имя могущественного советника, — добавил Кадзита, уже полностью в образе запуганного контрабандиста Ёсиро. — Что думал, это просто совпадение.
— Именно. Деталь, которая убедит. — Такэда откинулся назад. — Вопросы?
Кадзита кивнул. Легенда была выточена, как клинок.
* * *
Операция «Случайная находка» началась на рассвете. Кадзита в потрёпанной одежде торговца, с искусно набитым синяком под глазом и подтеками грязи на лице, скрылся в утреннем тумане, направляясь к границе. Группа «преследователей» — самураев Такэды, переодетых в лёгкие доспехи, — выдвинулась следом.
Дзюнъэй и Такэда остались в замке. Наступили самые тяжёлые часы — часы выжидательного бездействия. Они расположились в кабинете Такэды. Дзюнъэй в качестве слепого монаха, ожидающего, когда его позовут для сеанса, чтобы облегчить головную боль даймё, вызванную долгим изучением карт. Но дверь была приоткрыта, позволяя им перекидываться редкими, лаконичными фразами.
Дзюнъэй не мог усидеть на месте. Его тело, привыкшее к действию, предательски напрягалось от каждого шороха за окном, от каждого крика дальнего дозорного. Он мысленно прокручивал каждый этап: качество подделки, убедительность легенды Кадзиты, бдительность патруля Уэсуги. Одна ошибка, одна чрезмерно любопытная голова среди самураев противника, который решит не везти непонятного контрабандиста к командиру, а сразу зарубить на месте, а бумаги пустить на растопку костра… Всё рухнет. И он, и Такэда, и, возможно, весь хрупкий мир в регионе.
— Они должны были уже выйти на тропу, — пробормотал он.
— Они выйдут, — спокойно ответил Такэда, не отрываясь от отчёта о сборе урожая. — Кадзита знает своё дело. Он опоздает ровно настолько, чтобы патруль Уэсуги, возвращающийся с ночного обхода, вышел ему навстречу.
— А если патруль сегодня сменили? Если у них новый командир, более осторожный?
— Тогда Кадзита спровоцирует стычку сам. Он «случайно» уронит один из тюков с настоящим, контрабандным сакэ прямо перед ними. Ни один солдат не устоит перед соблазном проверить, нет ли еще чего вкусного. Это отличный способ завязать знакомство.
Дзюнъэй взглянул на него с изумлением. Такэда продумал не только план А, но и планы Б, В и, вероятно, Г. Эта холодная, всеобъемлющая расчетливость была одновременно пугающей и внушающей глубочайшее уважение.
Чтобы усилить эффект, Такэда отдал тихий приказ своему адъютанту. Вскоре по замку забегали гонцы, понесясь к приграничным фортам. Началась тихая, но заметная подготовка: проверялось снаряжение, со складов извлекались лишние пайки, офицеры стали чаще собираться у карт. Слух о возможном локальном наступлении на том самом участке, о «предательстве» которого кричали поддельные письма, пополз по лагерю. Это была идеальная дезинформация — она работала безотказно, создавая атмосферу неизбежности и правдоподобия.
К полудню напряжение достигло пика. Дзюнъэй был похож на струну, готовую лопнуть. Его «созерцание» стало абсолютно бутафорским.
Такэда отложил кисть.
— Отец, — обратился он к нему, соблюдая легенду. — Подойди. Мои плечи снова скованы. Твои руки приносят облегчение.
Дзюнъэй поднялся и молча подошёл к креслу даймё. Его пальцы, привыкшие к массажу, легли на напряжённые мышцы Такэды, но сегодня в их движениях не было привычной уверенности. Они были резче, чуть более порывисты, выдавя внутреннюю дрожь.
Такэда указал на низкий столик с расчерченной доской для го и двумя чашами с камнями.
— Сыграем. Это успокаивает нервы. И напоминает, что иногда нужно пожертвовать несколькими камнями, чтобы выиграть партию.
Дзюнъэй замер, смотря на доску с неподдельным ужасом. Он видел эту игру, конечно, но для ниндзя из Долины Тенистой Реки это было пустой тратой времени — занятие для досужих аристократов и философов.
— Господин, я… я не умею, — честно признался он.
— Все когда-то не умели, — невозмутимо ответил Такэда. — Садись. Чёрные камни твои. Начинай.
Дзюнъэй неуверенно взял гладкий, прохладный камень и после секундного раздумья поставил его прямо в центр доски. Такэда не сдержал лёгкой улыбки.
— Смелый ход. Бесполезный, но смелый. — Он своим камнем сразу же занял один из углов. — Го — это не про захват территории в лоб. Это про влияние. Про контроль. Про то, чтобы твой противник сам загнал себя в ловушку, которую ты для него подготовил.
Они сделали ещё несколько ходов. Дзюнъэй пытался строить что-то похожее на стену, Такэда легко окружал его камни, не давая им развиться.