— Мне нужен всего лишь мой человек, Антош, — я не опустила взгляд, спасаясь от ярости, кипящей в его глазах. — Только мой и больше ничей. Тот, кого делить ни с кем не придется, в ком мне не нужно будет сомневаться, когда он не рядом. С кем не нужно будет жить, ожидая в любой момент удара в сердце. Такой человек, для которого я буду всем и для всего, как и он для меня. Чтобы меня одной ему хватало, так же как и мне его.
— О Господи, Алиска, тебе реально ещё нужно взрослеть. Не выдумывать невозможного принца, готового сидеть у твоей юбки всю оставшуюся жизнь, а брать того, с кем уже сейчас каждая минута в кайф. Потому что это — охеренная удача.
— Боль и кайф вперемешку у меня уже были. Больше не хочу, — решительно мотнула я головой.
— Думаешь в реальной жизни по-другому бывает?
— Не знаю пока.
— Лись, у тебя может ПМС какой? — резко сменил он тон, опустил голову, сближая наши лица, откровенно искушая, но я отвернулась. Не могу. — Хорош дурить, серьезно, поехали домой.
— Нет, Антон. Другим ты не станешь, я стать той самой умной женщиной тоже не могу. Может пока, жизнь покажет.
— Пока она тебе покажет… Последний шанс. Едешь со мной? — Антон протянул руку, но я отступила и покачала головой. — Дура ты, Алиска, ой дура! Обоих взяла и зарезала из-за какой то херни.
Крапива поднял руку к моему лицу, едва касаясь провел пальцами по щеке и решительно вышел, хлопнув дверью. А я снова осталась одна в пустоте. Но на этот раз она была несоизмеримо более холоднее и огромнее. И я совершенно не понимала разрушила линия сейчас самое лучшее, что могло быть со мной или наоборот, предотвратила будущее неизбежное медленное и мучительное саморазрушение.
Глава 34
— Хозяин велел вас до дома отвезти, — я едва дошагал до конца квартала, когда рядом тормознул черный джип и открылась дверца.
— Я чё, девка, чтобы меня откуда взял туда и возвращать? — вызверился на водителя, но тут же устыдился под пристальным взглядом парня. Чего кидаюсь, как псина лютая, он-то при чем? Человек подневольный, можно сказать, велели отвезти, он и поехал. — Извини, мужик. — буркнул и в салон уселся. — Я — Антон.
— Я в курсе, — кивнул он. — Жених Алисы Александровны. А я Леонид.
— Угу, жених. В отставке, — горько ухмыльнулся я. На это водила никак не прореагировал, только и сказал:
— Павел Николаевич велел передать, что вы можете вернуться в любой момент, когда захотите. Доступ в дом для вас открыт.
— А смысл? — спросил самого себя, ощутив вдруг почти непреодолимый импульс так и сделать — попросить немедленно разворачиваться, рвануть вверх по лестнице, ворваться в комнату и, забив на любые возражения, обнять-зацеловать мою внекатегорийку, завалить ее в постель и напомнить как следует, ради чего вместе нам быть можно и нужно. Жаль, что сейчас скорее уж она меня завалит, если двинет по ребрам слегка, да и лицо у нее было такое… Смотришь и понимаешь — жопа полная приключилась.
Ну вот что, бля, что мне стоило заболтать ее, лапши про вечную верность так на уши навешать, чтобы и думать о всякой печальной дури не могла? Но нет же, честный я, дебила кусок. За каким таким хером, если знаю же — честность полная с женщиной вот такой вот задницей и оборачивается. Всегда! Врешь, песни красивые поешь — и все у тебя в шоколаде и секса море, правду говоришь — тебя посылают на хрен, а то и бьют по морде, и ходишь ты голодный с синими яйцами. Прямая, сука, закономерность. И ладно бы врать не умел…
Эх! На самом деле верить, что с Алиской у нас все, конец, не получалось. Ну посрались, не бывает пар, которые не срутся, в следующий раз умнее буду, обойду острые углы, напою как надо. И нет, это враньё особого рода, не лицемерие, не унижение, не заползание под каблук, а нормальный здравый смысл, когда ты не хочешь быть самому себе злым деревянным носатым поленом и расстраивать любимую женщину не желаешь. Вот только опять лицо Лиськино перед глазами замаячило, бледное, с решительно сжатыми губами. Она прощалась со мной всерьез и насовсем ведь, для нее это не была рядовая ссора. Но как так-то?
Ещё и Эвка эта… взялась на мою голову. Нет, признаю, я поступил как идиот, никто мне тут не виноват, мой косяк. Но косяк же, а не трагедия! И что это за бред с тем, будто я постоянно взглядом каждую встречную симпатичную бабскую особь облизываю? Нет же такого в реале, я что, себя не знаю? Смотрю, да, но не так же, что прямо критично все. Ну не слепой же я! И на Алиску смотрю и смотреть хочу, да что там смотреть, я бы её взглядом жрал и трахал бы, жрал и трахал. И главное, как я на других смотрю он видела, а то, как к ней прямо намертво глазами прирастаю — нет. Избирательное бабское ревнивое зрение!
— Вот тут меня выкини, — попросил я водилу тормознуть около входа на мини-рынок. — Спасибо!
Надо мне, походу, надо затариться главным жидким успокоительным. Вот прибухнем с Зимой, мозги мои чуток перезагрузятся, авось и полегчает. Или пойму, как все с Алиской разрулить, или… Не-е-ет, второе или — не вариант. Я добровольно в женихи ведь не на пустом месте вызвался. Алиска — моя, моей ей теперь и оставаться. Остальное утрясем и притрем.
— О, Антон! — удивилась открывшая мне дверь Варька. Это раньше я в хату к Зиме входил всегда без стука, как и он ко мне, сейчас другое дело. — Ты как?
Я поднял и показал ей пакет с водярой и закусью.
— Отпустишь Темыча со мной поквасить? Очень надо, Варь, — для наглядности я и руку к груди прижал. Прямо туда, где ныло так паскудно.
— Что-то случилось? — встревожившись, нахмурилась девушка друга. — Ты как себя чувствуешь? Мы тебя вообще-то так скоро не ждали.
— Ну, а я припёрся, — в дверном проёме