Вот я прям как знал, что домой мне срочно надо. Не представляю даже, каким боком тут аж целый Мор, но добра ждать походу не стоит. Мор, он же Моравский Павел Николаич очень широко известная и авторитетная фигура в определенных кругах, с которыми дела иметь мы всячески с Зимой избегали до сих пор. Под ним и Мамонт и прочие наши местечковые заправилы криминальные ходят.
Короче, Мор — крайне уважаемый человек, который одним словом может кучу проблем человечков обычных разрулить, не говоря уж о большем, но лучше бы от таких людей, как он держаться как можно дальше. Ибо ничего за так не бывает, а быть должным этому Мору может выйти тебе дороже, чем те твои проблемы, которые он одним словом разрулил.
— Живее, Сом! — прошипел я сквозь зубы Федьке, что помогал мне по лестнице подниматься. Какая же это все же сучья боль, когда ребра ломаные! Чуть глубже вдохнешь или повернешься и аж слепнешь. Ещё и в башке тот самый шар свинцовый ото лба до затылка туда-сюда шарашит.
— Блин, Крапива, Зима нас с Серым, за то, что тебя не тормознула в больнице точно отоварит душевно, — нервно пробормотал парень.
— Не бзди, я ему скажу, что сам вам навешал коварно и прорвался.
— Ага, ты себя со стороны-то видел? — фыркнул Федька. — Все, прибыли. С тобой пойти?
— Не, дальше сам, — ответил, распахивая дверь в квартиру Темыча. А то какой из меня герой, если я перед моей рыжей звездой появлюсь на чужом плече повисший, как сопля.
— Алиса! Не стоит! — аж вздрогнул в прихожей от неприятного голоса Алискиной маман. До чего же будущая теща мне досталась неприятная, ещё и рявкает на мою внекатегорийку постоянно, будто на собачонку, что обязана перед ней на задних лапах скакать. Надо это дело прекращать к херам. — Да, я понимаю, ты чудила в последнее время, стараясь уязвить меня, но достаточно. И вот этого всего уже достаточно. Пора возвращаться в нормальную жизнь.
Так, минуточку, это она о чем речь ведёт? Чудила? Это она о том, что словам Алиски о говно-Роберте не поверила, мол, назло все было сказано? Или о том, что со мной связалась?
— Я, конечно, дико извиняюсь, но что такого уж не нормального в жизни моей девушки прямо сейчас? — влез я, едва войдя в комнату, не размениваясь на всякие там здрасти и прочие вежливости. Алиска, что как раз стояла научившись решительно у окна, охнула и рванула ко мне птичкой.
— Антон! Да что же ты творишь! — она почти кинулась ко мне на шею, но в последний момент тормознула, замерла с приподнятыми руками, словно боялась меня тронуть. Блин, ну все приходиться самому делать! Притянул Алиску к себе, руку ее одну себе на шею закинул и обнял. Поцеловал в висок, потерся мордой о волосы и прям аж в башке боль мигом попустила. — Зачем, Антош? — возмущённо пискнула Алиска, но в ответ обняла, хоть и очень осторожненько. — Ну разве можно такое делать?
— О Господи! — а так мое появление прокомментировала ее мать, поднимаясь из кресла и уставившись на меня с эдакой помесью сочувствия и брезгливости. — Ужас какой.
Ну так уж и ужас. Ясное дело, что я сейчас выгляжу специфически, нарядно-маскарадно с этими синяками, пластырями и повязками с кроваво-йодовыми пятнами, но чё сразу ужас-то? Крепкий незнакомый мужик лет около сорока, тоже поднявшийся при моем появлении, очевидно и был Моравским. Вживую-то я его никогда не видел, так-то в одном кругу не вращается, бог пока миловал.
Мор глядел на меня с откровенно оценивающим прищуром, который добрым никак было не назвать, я же ответил ему прямым взглядом, опускать который не собирался.
— Да твою же так-раз так! — вошёл в комнату Темыч. — Да что же ты за зараза такая неуёмная, Антоха! Так и знал, что не усидишь в больнице.
— Раз знал, то чего кипишуешь? — буркнул я, — Чё тут происходит?
— Ну… — Темыч зыркнул на ухмыльнувшегося Пора, потом на Алиску. — Происходит. Алис, чё, познакомишь своего парня с отцом-то?
И главное опять на Мора зыркнул, а тот ещё шире оскалился в акульей такой улыбочке. Алиска отстранилась, в лицо мне с тревогой заглянула, будто пытаясь степень общей хреновости состояния считать.
— Давай ты на диван сядешь, Антош, — не спешила она со знакомствами.
— Это чтобы я в обморок не брякнулся? — фыркнул я и скривился от болезненного прострела в рёбрах. Я-то уже все и так понял, стоило только Моравского рассмотреть нормально. Виски в серебре, но по жизни ярко-рыжий, глаза с моей внекатегорийкой почти один в один, только у Алиски поярче, черты опять же, хоть он и мужик. Бабы что пудов по нему в молодости сохли, да и сейчас небось виснут.
— Антош, это… — Алиска запеклась и продолжила без особой уверенности. — Это Моравский Павел Николаевич … мой родной отец. Мы… не знали друг о друге до сегодняшнего дня.
Охренеть! Вот это новость. Как к ней относиться ещё и не пойму. И дел то иметь с такими, как Моравский не приходилось и надеюсь, что не понадобиться, а в родных иметь… М-да…
Моравский ко мне шагнул и руку протянул для пожатия. И сжал, надо сказать, душевно так, был бы я пожиже и хрен бы выдержал.
— Крапивин Антон, — представился я самостоятельно, держа упрямо его оценивающий взгляд и добавил для большей ясности положения вещей. — Жених Алисы.
Чего ты меня оцениваешь-то, мужик, я не жеребец на рынке и не клоун, что хочет на тебя впечатление произвести. Для меня тут единственно важное значение имеет впечатление моей девушки, которая явно удивлённо на меня уставилась, но промолчала. А вот маман ее — нет.
— Чушь какая! — фыркнула она. — Какой ещё жених?
— А что, существуют разные варианты толкования этого слова? — спросил вредную бабу, глянув с вызовом.
— Алиса? — вот опять рявкает, как будто голосом поводок с удавкой дёргает. — Объяснись!
— Мама, я ничего тебе объяснять не обязана, — ай ты моя умничка, так держать. Захочешь сказать мне, что я охреневшая скотина — потом и скажешь, а пока мы заодно.
— Ещё как обязана! Я тебе, по моему, четко сказала — хватит чудить и нарочно выматывать мне нервы! Сейчас совершенно не до того. Уж не в нынешней обстановке.
— А что за обстановка такая? — поинтересовался я исключительно