— Да что и они могли? Подачки мне подкидывать? Вместо достойной жизни.
Они уставились гневно друг на друга, похоже, забыв обо мне и Зиме и такое чувство возникло, что вот-вот сцепляться.
— Ну да, тебе же все и сразу надо было, а потерпеть не могл…
— Стоп! — я прямо-таки рявкнула, хоть и не ожидала от себя. — А нормально может расскажет кто, что и как было, а грызться позже станете.
— Хм… наша порода, — фыркнул Моравский, поворачиваясь наконец ко мне. — А было, Алиса, то, что чувства у нас с твоей матерью были. Ну у меня, так уж точно. Учились вместе, семьи в одном кругу вращались и пожениться мы собирались по юности. А потом положение моей семьи пошатнулось, да у меня самого возникли трудности и твоя мать живо со мной все связи оборвала, а потом и за этого Нестерова выскочила.
Насколько я знаю, мамины родители были в свое время какими-то партийными шишками, занимавшими важные посты, что потом позволило им бизнес резко поднять, используя свое положение и связи. Выходит, если они “одного круга”, у Моравского… у отца тоже предки непростые люди были… или есть?
— Ну да, конечно, по твоим словам я прямо-таки сволочь получаюсь и тварь меркантильная, — всплеснула руками мать и голос ее подозрительно дрогнул. — Трудности у тебя возникли? Устроить вооруженный грабеж и сесть в тюрьму так теперь называется? А то, что я из-за твоей дурости осталась в восемнадцать одна, незамужняя и беременная, ничего? Двадцать лет назад к этому так просто, как сейчас, не относились, между прочим. Да ты хоть знаешь, сколько мне биться пришлось за то, чтобы родители меня сначала на аборт не загнали, а потом и разрешили Алису забрать домой из роддома? Сколько от родных гадостей наслушалась, пока беременная ходила?! Прекратить любое общение с вашей семьёй было их ультиматумом. Если уж на то пошло, то выйти за Роберта стало для меня и Алиски шансом жить нормально.
Я вдруг подумала, что на самом деле толком не помню, как мы жили с бабушкой и дедушкой до того, как она вышла за Роберта. Ни хорошего, ни плохого, даже лиц их. Но, кстати, они и не общались с нами особо. В смысле, со мной и матерью точно, а вот с Робертом у деда были какие-то общие дела. А может это именно она после всего общаться с ними избегала?
— Ладно, — тихо сказал Моравский после полуминутного молчания. — Обратно не отмотаешь, чего виноватых искать. Мать твоя правду сказала, Алиса. Я был, как это сейчас называют, мажором ещё тем. Жили мы роскошно по тем временам, мог себе все, что угодно позволить и позволял. А потом против отца дело возбудили за растраты, мама не горюй какие, уволили, но не посадили — откупиться все же смог. Однако, прежней жизни на широкую ногу не стало, а я то привык. Ну и влетел в одну очень нехорошую историю, которая и закончилась первой отсидкой. Ну а потом пошло-поехало. И, говоря по чести, мог бы я узнать о тебе раньше, если бы захотел. Но как мать твоя писать мне не стала и с родителями моими общаться перестала, то решил, что предала, а значит все, знать ее тоже не хочу.
А переводила взгляд с матери на отца и не знала что сказать. Как-то это все печально и неожиданно, переварить бы для начала. А они тоже молчали и смотрели. Друг на друга.
— Я все же чаю сварганю, — пробормотал Зима и явно торопливо ретировался из комнаты на кухню. Затопал там и загремел чем-то.
— Так, ну если мы предварительные вопросы разрешили, — тут же встрепенулась мама, становясь собой обычной, — То думаю пора переходить к конкретике. Алиса, ты должна сейчас собраться и поехать с нами. Твой отец и его люди будут обеспечивать твою безопасность, пока будет идти бракоразводный процесс у нас с Робертом и раздел имущества. Вряд ли он обрадуется тому, что я собираюсь оставить себе все, что на данный момент на меня оформлено, а значит, он может использовать тебя, как инструмент давления, ты же понимаешь.
— Ты с ним разводишься? — ошарашенно переспросила я. — Из-за того что мы…
— Алиса! — окрик был похож на удар плети. — Не стоит! Да, я понимаю, ты чудила в последнее время, стараясь уязвить меня, но достаточно. И вот этого всего уже достаточно. — она обвела пренебрежительным взглядом все вокруг. — Пора возвращаться в нормальную жизнь.
— Я, конечно, дико извиняюсь, но что такого уж не нормального в жизни моей девушки прямо сейчас? — неожиданно раздался хриплый голос Антона из полумрака прихожей и он сам, кривясь и хромая, медленно вошёл в комнату.
Глава 26
— Крапива, ты чё, рехнулся? Куда прешь? — вытаращился на меня, ковыляющего по больничному коридору, Серёга. Ага, так и знал, что Зима, дружище хитрый, оставит кого-нибудь тут за мной приглядывать. И это очень кстати, потому как штормит меня знатно так. — Да куда ты прешь то? — встал передо мной Серый и руки растопырил, решительно так собираясь пресечь побег из больнички. Я этим и воспользовался, на плечо его так хорошенько навалился. Во, так дальше ковылять заметно легче будет.
— Серый, не кипишуй, пошли тачку ловить. Домой валим — сказал я ему.
— Сдурел? — попытался упереться он. — А если у тебя осложнения какие-нибудь приключатся!
— Чего ж если, уже они, — буркнул я, упорно топая на выход. Снаружи ещё и Федька Сомов обнаружился, который тоже в свою очередь, попытался уговорить меня в палату вернуться. Но хрен меня переупрямишь, раз я решил выписаться добровольно, то обратно меня не запихнешь. Тем более нудило что-то эдакое…
Вот как только проснулся и обнаружил вместо Алиски Зиму, так сразу и начало и чем дальше, тем сильнее. Будто куда не успеть могу или ещё какая-нибудь хрень нехорошая грядет. И толпа во дворе из наших и двое мордоворотов явно торпедной наружности, подтвердили, что поводы для беспокойства у меня были.
— Чё за дела? — спросил, вылезая из тачки бомбилы.
Народ полез руки жать и здоровьем интересоваться, а заодно и нашептали мне, что, мол, дела у нас тут чудные твориться. Явилась, как все поняли, маман Алискина опять, да не одна, а с целым Мором и парой этих его бойцов. Сходу стала требовать, чтобы внекатегорийка моя в тачку их грузилась и с ними ехала в неизвестном направлении для некой серьезной беседы. Алиска в отказ, причем категорический, пошла, Зима поддержал, маман