В последний момент, когда острие копья было уже в сантиметрах от моей груди, я рванулся вбок, позволив инерции всадника работать на меня. Мой шуангоу взметнулся вверх по диагонали.
Удар был рассчитан идеально. Острое лезвие прошло под панцирем коня, вспоров ему живот. Чудовищный зверь взвыл, встав на дыбы, и сбросил седока. Всадник тяжело рухнул на землю, но мгновенно вскочил на ноги, выхватывая длинную саблю.
Он был искусным бойцом. Его удары были быстры и точны. Он постоянно атаковал, пытаясь заставить меня уйти в глухую защиту. Его сабля скользила по моим клинкам. Я отступал, парируя, изучая его манеру. Он был дисциплинированным. Почти как мы. Но в его движениях была злоба. Слепая, управляемая кем-то свыше.
Он сделал выпад, пытаясь пронзить мое горло. Я не стал отбивать. Вместо этого я шагнул вперед, подставив под удар предплечье. Сабля со скрежетом прошла по наручу, не пробив его, но сила удара заставила меня вздрогнуть. И в этот момент я нанес ответный удар.
Изо всех сил ударил его лбом в переносицу. Прием, отточенный множеством схваток, сработал и сейчас. Послышался отвратительный хруст. Он отшатнулся, ослепленный болью и кровью, хлюпающей из-под маски. Его защита на мгновение дрогнула.
Этого мгновения хватило мне с лихвой. Шуаньгоу стремительно взлетели мне на плечи и тут же резко описали короткую, сокрушительную дугу, которая начисто снесла ему голову. Маска тигра вместе с тем, что было под ней, отлетела в сторону и покатилась по окровавленной земле. Тело еще секунду постояло, затем рухнуло как подкошенное.
Я стоял, тяжело дыша, кровь противника стекала с моего клинка. Вокруг меня бой уже стихал. Мои черные воины добивали последних сопротивляющихся. Никто не просил пощады. Ее бы им и не дали.
Окинув взглядом поле боя, я усмехнулся. То, что несколько часов назад было ареной бесконечной войны, теперь было кладбищем. Усеяно телами, но на этот раз — окончательно. Наши потери были минимальны. Дисциплина и внезапность сделали свое дело.
Воздух был тяжел от запаха смерти и тишины. Мои воины замерли, ожидая нового приказа. Их пустые глазницы были обращены ко мне.
И тогда я ощутил это. Три пары глаз, смотрящие на меня с края поля. Стражи. Они не двинулись с места. Они не проявили ни гнева, ни разочарования. Они просто смотрели. Их армии были уничтожены. Их вечный спор завершен, но теперь наступила пора прийти за ними…
Глава 18
Посреди множества трупов постепенно превращающихся в белесый туман было тихо. Очень тихо и эта тишина после жестокой битвы казалась гуще и тяжелее, чем самый оглушительный грохот сражения. Воздух, пропитанный запахом расплавленного камня, пепла и остывающей крови, застыл словно в ожидании.
Трое стражей, что стояли на своих холмах, неподвижные, как идолы. Смотрели на меня и моих воронов. Их фигуры словно уменьшились и потеряли значительную часть мощи, я же наоборот ощущал прилив сил.
Да, само их присутствие продолжало давить на мир, искривляя его вокруг себя, словно массивные черные дыры, пожирающие саму силу свет.
Я ощущал их волю. Она была липкой, цепкой паутиной, плетущейся в моем сознании. Гнев Востока звал к слепому разрушению, к тому, чтобы я рухнул вперед и рубил, пока не рухну сам. Месть Запада шептала о холодной точности, о том, чтобы выбрать одного и отдать все силы на его уничтожение, забыв об остальных. Безумие Юга визжало на краю восприятия, предлагая раствориться в хаосе и самому стать частью этого безумного танца.
Но эти ублюдки все еще не понимали. Они, древние, как сам этот проклятый круг, думали, что я — просто новый виток их спирали. Еще один генерал, еще одна душа для вечной мясорубки. Но они ошибались и теперь их сама их суть станет платой за эту ошибку.
Молчаливая поддержка моих братьев сделала меня еще сильнее. Стоит мне отдать приказ и они пойдут в бой пытаясь уничтожить этих тварей, даже ценой своего существования, но нет. Это мой бой. Эти Стражи должны пасть от моей руки и тогда круг Огня откроет мне ворота дальше.
Я сделал шаг. Всего один. Сухая, потрескавшаяся земля хрустнула под каблуком моего сапога. Звук, крошечный и ничтожный в этой пустоте, прозвучал громче любого боевого клича. Он был вызовом и он был отрицанием этого места.
Как бы мне не хотелось броситься сломя голову в атаку выкрикивая боевой клич своего клана, мне удалось удержаться. Я просто пошел вперед. Медленно и размеренно. Показывая им, что теперь у их власти появился достойный противовес и каждый мой шаг был оскорбительной пощечиной их вечного правления над кругом Огня.
Рукояти моих шуаньгоу из чистой энергии подрагивали от нетерпения в моих ладонях. Я чувствовал их тонкую дрожь, отклик на близость нечестивой силы, их голод. Они пели свою песню стали, тихую, как шелест крыла ворона, и такую же безжалостную как его клюв вонзающийся в глаз мертвеца.
Первый, Страж Востока, Гнев, отозвался первым. Его жестокие глаза-угли сузились. Доспех из обугленных черепов лязгнул, скрежеща черным золотом своих скреп, когда он поднял свой исполинский клинок. Железные письмена по лезвию зашептали громче, их древний, забытый язык впивался в виски раскаленными иглами. Он двинулся навстречу увеличиваясь в размерах. Его шаги были подобны землетрясению, каждый удар его ступни о землю отдавался в моих костях.
Но мне было плевать кто из них умрет первым. Я не изменил ритма, не ускорился. Лишь продолжал спокойно идти, отсчитывая дистанцию для атаки. Он был грубой силой, воплощенной в плоть и металл. Сражаться с ним в лоб было бы безумием, но его армия дала мне ответ как его победить. Мне не надо с ним сражаться, мне требуется лишь действовать с холодной головой и его собственная ярость его же и убьет. Мои губы искривились в усмешке, от которой он пришел в бешенство и рванул ко мне. Пора начать наш танец, выродок.
Он нанес первый удар. Не сближаясь, он просто обрушил меч в мою сторону. С его клинка сорвался сгусток сконцентрированной ярости сформированный в волну невидимого пламени, что выжгло борозду в земле и помчалось ко мне, круша все на пути. Воздух завыл искажаясь от жуткого жара.
Инстинкт кричал, чтобы я отпрыгнул или увернулся, но именно этого он и ждал. В его бешеной ярости была четкая внутренняя логика. Он хотел, чтобы я постоянно уклонялся, тратя силы на выживание. Обойдешься!
Мир замедлился,