— Нравится? — спросило отражение.
Голос был моим — но словно бы пропущенным сквозь толщу воды. Глухим, лишенным тембра.
Я стиснул зубы, чтобы не впечатать кулак в знакомое лицо. Ненавижу такие игры. И почему все эти духи так любят красть облик человека? Глубокий вдох, а следом медленный выдох, через нос позволили мне успокоиться и вместо ответа я задал свой вопрос:
— Что это за место?
Отражение улыбнулось. Не той оскаленной ухмылкой, к которой я привык. А чем-то… спокойным. Умиротворенным.
— Дом, — ответило оно. — Твой дом.
Вода передо мной дрогнула — и вдруг озеро расширилось, превратившись в бескрайнюю зеркальную равнину. Я стоял посреди нее, окруженный собственной бесчисленной чередой отражений. Они смотрели на меня с разных сторон — не только спереди, но и сбоку, сзади, сверху. Одни — точные копии. Другие — чуть иные. Там был я в доспехах легионера. В красном халате со знаками чиновника высшего ранга Нефритовой империи. Покрытым кровью беглецом с затравленным взглядом. Я с седыми висками и шрамом через оба глаза. Я с пустыми руками и сгорбленной спиной.
Здесь были мириады меня, что прожили иную жизнь.
— Здесь нет боли, — сказало первое отражение. Его голос теперь звучал уже не только из воды — он вибрировал у меня в костях. — Здесь нет поражений. Здесь ты не должен ни сражаться, ни голодать, ни служить чьей-то марионеткой. Тебе нужно лишь остаться, здесь, с нами.
Я хрипло засмеялся над таким предложением.
— И что, просто стоять и смотреть в воду вечность?
— Смотреть? — Отражение покачало головой. — Нет. Отпустить прошлое. Забыть. Перестать страдать.
И тогда я почувствовал… легкость.
Словно камень, который я тащил в груди всю жизнь, начал растворяться. Гнев, ярость, даже та самая жгучая страсть, что вела меня сквозь круги — все это становилось тусклым, далеким. Как воспоминание о сне.
Я поднял руку — и увидел, что пальцы начали просвечивать.
— Ты становишься частью воды, — прошептали мои отражения хором. — Частью покоя.
Их голоса сливались в один — тихий, убаюкивающий. Я закрыл глаза. И тогда в тишине раздался звук. Тонкий, как трещина на стекле.
Я открыл глаза — и увидел. Среди всех этих идеальных, спокойных версий меня — одно отражение было… другим.
Оно стояло чуть в стороне, сгорбившись, с безумной усмешкой. Его глаза горели, а кулаки разбиты в кровь.
Я знал этот безумный взгляд. Мой взгляд.
— Эй, труп, — сказало оно мне, и это был мой настоящий голос. Хриплый, злой, живой. — Ты действительно купился на эту дешевую мишуру?
Отражение в пустых глазах дрогнуло. Я почувствовал, как что-то сжимается в груди. Как мой внутренний огонь начинает разгораться под слоем набежавшей воды.
Еще одна трещина.
На этот раз — на зеркальной поверхности под ногами. Отражение-без-глаз наклонилось ко мне, и его лицо вдруг исказилось.
— Останься, — оно уже не просило. Оно приказывало.
Но теперь я видел. Это не я. Это то, чем они хотят меня сделать.
Я глубоко вдохнул — и оскалился.
— Да пошел ты. — Рыкнул я ему в лицо и шагнул вперед — прямо сквозь отражение.
Зеркало разбилось, а я упал в черную, бездонную воду. Но на этот раз я не боялся утонуть. Со мной было знание, которое я получил сломав отражение. Чтобы пройти испытание водой нельзя избегать темных глубин.
Я погружался в водную пучину все глубже и глубже, но вода не мешала мне дышать. Темнота сомкнулась надо мной, но я не чувствовал ни удара, ни холода — только тягучую, беззвучную пустоту, будто мир перестал существовать. А потом сверху начал литься свет, словно зенитное солнце светило через толщу воды.
Оглянувшись, я осознал, что стою на широких каменных плитах, ведущих вверх, к черной пагоде, чьи загнутые когтями крыши впивались в белесое небо. Вокруг не было ни стен, ни города — только бесконечная водная гладь, мертвая и неподвижная. И посреди этого — я.
И снова я, только уже другой.
Он стоял на ступенях выше, спиной ко мне, в точности повторяя мою позу: плечи чуть ссутулены, руки сжаты в кулаки, будто готов к удару. Но если я дышал резко, с хрипом, то его спина не шевелилась вовсе.
— Наконец-то, — сказал он.
Голос был моим. Точнее почти моим. В нем не было той хрипотцы, что появляется после того как тебе десятки раз ломают, а потом чинят нос. В нем не было веселой злости, что всегда сопровождает меня. Не было внутренней страсти и огня.
Он обернулся.
Я увидел свое лицо — но не настоящее. То, каким оно могло бы быть, если бы я не прожил каждую свою рану. Чистая кожа без шрамов, спокойные глаза без тени безумия, ровные пальцы без костных мозолей. Он выглядел так, будто никогда не дрался, не сражался ставя все на кон и не терял ничего важного.
— Ты долго будешь стоять? — спросил двойник.
Я не ответил. Вместо этого окинул взглядом его одежду — простой темный халат без следов грязи или крови. Ничего лишнего. Ничего моего. И самое главное у него не было мона великого клана Воронов. Он не был вороном, а значит не был мной.
— И куда ты меня притащил? — фыркнул я смещая опорную ногу, чтобы в любой момент можно было прыгнуть и вбить свое колено в это лощеное лицо.
— Там, где ты наконец перестанешь страдать. — Как же вы меня задрали со своей тухлой историей, про мир, покой и отсутствие страдания.
Он сделал шаг вниз, и я невольно шагнул назад становясь в защитную стойку. Но двойник не атаковал. Он лишь протянул руку — открытую, безоружную.
— Посмотри вокруг. Здесь нет ни врагов, ни боли. Здесь не нужно ни сражаться, ни доказывать. Ты устал. Останься.
Я рассмеялся ему прямо в лицо.
— И что, просто стоять и гнить в этой дыре?
— Гнить? — Двойник улыбнулся, и это было жутко — потому что я так не улыбался. Никогда. — Здесь нет смерти. Здесь нет времени. Ты будешь… целым.
Он снова шагнул ко мне, и теперь