Звоню к себе в приемную Марте, которая опять трудится там, но уже с Анькой, вернувшейся с югов.
— Зачем узнать? Почему я? — спросила бесплатная, но любопытная рабочая сила.
— Марта, я могу попросить наших кооператоров, но это будет долго. Попробуй через своих узнать, какие цены на мыло и порошок хороший в ФРГ… Интересно, «Персил» уже есть, или «Ариэль»? — ляпнул я и закономерно услышал в ответ:
— Почему «уже»? Просто есть.
— Оговорился. Узнай, короче… — даю задание и требую к телефону Аньку.
Хорошо один пока в кабинете и оговорку не слышали. Боюсь, Марте самой за границу позвонить не разрешат, а я и не знаю, есть лично у меня такая возможность в хозчасти или нет.
— Persil 70 — это «стандартный», упаковка 4–5 килограммов — стоит примерно 8–10 дойчмарок за кило. Большая коробка — 40–50 марок; поменьше, 1–2 кило, — от 10 до 20, — докладывает минут через тридцать Марта в кабинете первого, куда вошла с непринужденностью королевы, наплевав на ожидающих в приемной посетителей.
— Дорого, — поморщился Шенин. — Если даже прикинуть по официальному курсу в 58 копеек за марку… А продавать товар дешевле, скажем, чем по 3–5 рублей за марку, смысла нет… Сейчас наш «Лотос» стоит — полкило 65 копеек. Конечно, попробуй его ещё найди! Но 4 дойчмарки за полкило порошка — это уже рублей двадцать на чёрном рынке. Будут брать по такой цене? Очень сомневаюсь.
— Это премиальный порошок. Дорого. Есть дешевле, — опять раздался нежный голосок Марты.
— Ваш норвежский? — синхронно поинтересовались мы с Шениным.
— Нет, наш тоже дорогой. Цены — почти как в ФРГ. Просто я знаю, что моя подруга по гимназии, а вернее её семья, закупает в Польше и Венгрии такие товары для норвежского рынка. Я ей позвонила на всякий случай тоже. Дать цифры? Я записала оптовые цены.
Мне пришлось перевести Шенину эту длинную фразу Марты, сказанную на немецком.
Выяснилось, что польскую и венгерскую продукцию вполне можно продавать. Они не идиоты — и если за кроны берут, значит, и за дойчмарки возьмут. Особенно если объёмы будут приличные. Цифры от Марты нас порадовали:
— Порошок TOMI, Венгрия. Закупочная цена 14–16 форинтов за пачку в полкило.
— Шампунь «Familia» / «Barack» (абрикосовый) — 20–25 форинтов (примерно 1 рубль).
— Мыло «Caola» или «Fabulis» — 5–7 форинтов (20–25 копеек).
— Шампунь «Pollena Eva» / «Pollena Miraculum»:
— 120–150 злотых (1,2–1,5 рубля).
А в Польше они закупают:
— Мыло «Pollena» / «Lux» (не путать с западным) — 25–35 злотых (25–30 копеек).
Так-с… на счету кооператива моих «приятелей»… уже порядка трёх лямов марок. Это значит, что даже по официальному курсу в 40–50 форинтов за марку — а мы эту цифру пока не уточняли — сможем купить… 9 млн пачек! Которые тут, в крае, продать…
— За пятерку с руками оторвут! — уверенно заключаю я. — На рынке так из-под полы и торгуют спекулянты. Но мы-то не спекулянты, конечно, — спохватившись, поправляюсь я. — Мы производим свой товар, продаём его в ФРГ и закупаем там мыло. И вместо марок у нас на счету рубли, которыми, например, расплачиваемся за алюминиевый профиль на КРАМЗ.
— Да уж… похоже, выгодное дело — окна. Ты их почём в ФРГ толкаешь и почём нам на крайком отдаешь? — вроде как между делом спросил босс.
— Продажная цена в ФРГ — порядка двух тысяч марок за большое окно. Но сейчас, думаю, продажи будут падать, — конкуренция! Там в цене и ихнее стекло, и реклама, и логистика вся, плюс установка — это ещё двадцать процентов от суммы. Наша прибыль — половина с этого выходит, где-то пятьсот-шестьсот марок. А на крайком по сорок рублей профиль продаём. Стекло отечественное — борское, привезли ещё в прошлом году. Как не разбили и не просохатили — сам удивлён. Деревянные… оно конечно, дешевле — там чуть больше сорока уже со стеклом. Но, сами понимаете, качество, потери тепла…
— Да что ты меня агитируешь? — перебил Шенин. — Верю, видел. То есть за бугор гнать — на порядок выгоднее? А почему тогда так мало продаёте? Мне сказали, всего порядка двухсот тысяч отгрузили в этом году.
— Да сколько покупают, столько и продаём, — ответил я, недовольный скользкой темой и в особенности осведомленностью шефа объемами наших поставок. — Взяли бы миллион — так, КраМЗ мог бы и не потянуть такой заказ.
И чего он лезет в цифры? Нравится ему самому? Или кто-то ему нашептал? Слишком уж конкретно интересуется.
А вообще, наивность советских людей иногда прямо поражает. Это у нас в стране — что ни дай, — всё с руками оторвут. А там, на Западе — сколько смог втюхать, столько и продал. Не раскрутился — сиди со своими окнами и сам на них любуйся.
Я, конечно, покривил душой. Накладные у нас — выше. И рекламу фрицы крутят за свой счёт, с нас ни пфеннига не берут. И монтаж — отдельно, в цену не входит. А это значит, наша прибыль побольше, чем я озвучил. Ну, зачем Шенину быть в курсе всех деталей? И так дохрена знает.
— Толя, я мало поняла… окна… У тебя есть окна? Так давай продавать их в Норвегии! У нас ветер, холодно — купят! — оживилась Марта и, как всегда в порыве, перешла на немецкий.
Пришлось переводить шефу. Невежливо, если он не поймёт, о чем мне моя подруга с горящими глазами талдычит.
— Ладно, ребятки, у меня совещание сейчас. Вечером, Толя, зайди, ещё раз обмусолим твою схемку. Может и правда… на предприятиях лавки какие открыть, хотя бы через профкомы? Я цифры по потребностям на год ещё подниму… Или хотя бы на полгода… Должно же когда-то и у нас наладиться производство? — оптимистично закончил Шенин и выставил нас в приёмную, полную недружественных взглядов партийцев и прочих просителей.
Ага, наладится, как же! Через полгода будет ещё хуже. А Марта-то уже сейчас замучает меня вопросами!
Глава 19
Вопреки ожиданиям, оставшись наедине в кабинете, Марта начала не с расспросов и допросов, а… с похвал. Причём сразу на нескольких языках. При этом она периодически гладила мою стриженую голову, будто я породистый пудель.