— Вы почему не работаете? — вместо ответа я решил сразу наехать.
— Так ливень. Бетон класть как? — пожал плечами Сема и, шустро отвинтив пробку, набулькал всем. Даже мне! — Ты не за рулём? Дерни, раз пришёл!
Щедро! Мужик, может, и не врёт даже. Откуда мне знать — можно или нет заливать бетон в дождь? Но в любом случае — бухать-то зачем в рабочее время? Да и закончится дождь скоро, а трезветь они долго ещё будут.
Вот отчего у нас стройка затянулась! А мне потом рассказывают сказки: мол, «материалов нет», «бригаду перевели на другой объект», «погодные условия сложные»… Бухать меньше надо!
— Я не пью, — говорю спокойно, но внутри закипаю.
— Боксер, что ли? — шутит один из двух картёжников, вешая шестёрки на погоны своему коллеге.
Хотя какой он ему, к чёрту, коллега? Собутыльник!
— Вот именно — боксер. Но вопрос я повторю — чего сидим, не работаем?
— Костя выведи его, — командует бугай и, выдохнув в сторонку, разом заливает в себя грамм этак сто водки.
Закусить он решил зелёным луком, макнув сочную головку в соль и с хрустом зажевав её.
Костя, а это был проигравший в карты ефрейтор, — или кем он там после шестёрок стал? — сделал шаг вперед, и, оказавшись вровень со мной ростом, стал выталкивать на кухоньку, приговаривая под нос:
— Пи…й, пока цел… Уи-и-и, э-э-э….ы-ы-ы.
Замычал он, разумеется, не просто так. Грубость я терпеть не стал и хорошенько приложился по Костиной печени.
— Опа, а вечер перестаёт быть томным, — ровным голосом произнес бугай-начальник и достал откуда-то из-под стола… монтировку.
— Какой вечер? Разгар дня! Причем рабочего! — возмущаюсь я, вырубая еще двоих: одного ближнего тоже по печени отоварил, второму пришлось засандалить в челюсть — далековато от меня сидел.
— Точно, не пиз…л, что боксёр! Тихо! Мужики, стоп. Я сам разберусь! Ты кто такой? У нас вообще-то обед, — сказал начальник и, перехватывая монтировку поудобнее, стал пробирать ко мне.
— Я из крайкома, начальник хоз управления, — торопливо представился я, так как монтировка — это оружие: и метательное и дальнего поражения, и вступать в схватку с мужиком с железякой в руке мне не улыбается.
Конечно, можно удрать в машину, но на глазах Марты такое делать стрёмно. За мной же ещё и погонятся… Вот и что она потом в свой дневник запишет?
— У вас обед в десять утра? — пытаюсь я разрулить ситуацию словами.
— Документ есть? — монтировка опущена, но по-прежнему в руках.
— Смотри, — разворачиваю я корочки и сую под нос слепошарому бугаю.
Дай, думаю, ближе поднесу, раз человек плохо видит. Не в руки же ему документ давать? Но это я сделал зря. Один из нетронутых мною строителей, до этого сидевший с закрытыми глазами, вдруг схватил со стола пустую бутылку и ударил меня ею по голове!
После слов босса «я сам разберусь» я, как дурак, расслабился — думал, никто ко мне не полезет. Только не учёл, что люди-то тут нетрезвые, и тупо могут сразу в ситуацию не врубиться.
А может, и не начальник им этот бугай? С чего я решил, что его будут слушаться?
Черепушку пронзила острая боль, в ушах зашумело. Поэтому и крик сзади для меня прозвучал второстепенным раздражителем.
— Анатолий Валерьевич, да как же так⁈
Далее сплошняком шёл поток матов:
— Су…п…г…н…еее…ёёё…
Оглядываюсь и вижу знакомое лицо. Нет с мужиком этим я раньше не встречался, но видел фото в личном деле. Специально попросил принести дело товарища Баранова, который и руководил нашей стройкой. Тридцать с небольшим, по характеристике — пьющий, по факту — сейчас трезвый, запыхавшийся и злой.
Увидев начальство, все притихли и стали слушать поток брани, к которой, очевидно, привыкли.
— А чё он, как козёл… Мы ему налили, как человеку… — оправдывается мужик, который меня ударил.
И тут я не выдерживаю. Бью его несколько раз по корпусу, и тот, извиваясь, сползает по стене.
В этот момент в дверях появляется Марта — промокшая и растерянная. Видимо, заметила, как Баранов бежал к бытовке, и решила, что меня спасать пора. За ней в проёме маячит водитель, переминается с ноги на ногу.
Тоже мне — Чип и Дейл!
Глава 14
А картина, что перед их глазами, надо сказать, не из приятных. Даже я бы слегка напрягся, не зная контекста. А теперь представим, что видит Марта.
Какой-то узкий сарай — полутёмный и прокуренный. На полу и на столах — следы бурной дегустации спиртных напитков: пустая тара, вскрытая банка кильки и ломти ливерной колбасы — такой неаппетитной, что даже не всякий кошак стал бы её есть. Напротив — бугай с монтировкой, и класть её на место он явно не торопится. В центре всей этой картины — я. Стою, тяжело дышу. Рядом трое побитых мужиков: один сползает по стене, двое — уже в отключке.
В дневнике она потом, наверно, напишет:
«Мой любимый мужчина в сложных ситуациях превращается в мощный разрушительный ураган. Но обаятельный».
— Толя, у тебя кровь! — Марта в ужасе трогает мою голову.
Чёрт. Шишки мне было мало? Теперь, значит, ещё и кровь! Видать, порезали осколком бутылки. И как мне, бритому, сверкать порезами на людях? А ведь я, между прочим, человек публичный. Ответственный работник! Начальник! Моя морда — лицо партийной организации!
Шляпу, конечно, надеть можно… Но с моей лысой физиономией ни шляпа, ни кепка не сочетаются. Проверено.
Осознав это, ещё раз пинаю агрессора.
— Толя, зачем ты его бить? — удивляется Марта. — Других тоже ты?..
— Работать не хотят, бухают! — бурчу, злясь уже не на пьяных строителей, а на себя — за то, что подруга увидела меня в таком разъяренном виде.
— И за это у вас… бить?
— Бить! Только так! — горячо поддержал мои методы Баранов, выныривая откуда-то сзади. — Анатолий Валерьевич — опытный руководитель! Деньгами их не накажешь — всё пропивают! На выговоры — плевать. Уволить? У нас это не так просто сделать — круговая порука и все такое. Да и найдут другое место. Безработицы в стране нет! Поэтому — только бить! — разошелся местный начальник и, кажется, сам от своей речи слегка