– Ты же был там.
– Я услышал только про Джалар. Наверное, заигрался.
Тэмулгэн усмехнулся.
– Про мою дочь там ни слова не было, парень. Она носит твою чуду, но из вас двоих кто-то да должен оставаться в своем уме. Ум нам сейчас очень пригодится.
Он встал и пошел со двора. Эркен смотрел ему вслед. Джалар вплела в волосы его чуду? Она… она согласна, она будет его женой! Ему надо ее увидеть.
* * *
Мон долго стучала в дверь дома Джалар, но ей так никто и не открыл. Она постояла еще, прислушиваясь, – тихо. Походила по двору, но сердце у нее было не на месте. Как она могла не заметить Джалар на сходе? Эркен заметил, а она нет, странно это. «Надо с ним поговорить», – подумала Мон, побежала на поляну, где проходил сход, и сразу увидела Эркена. Он стоял над чьей-то сломанной прялкой и разглядывал ее так внимательно, будто видел в обломках тайные письмена.
Мон подошла и тронула Эркена за рукав. Он вздрогнул, посмотрел на нее необыкновенными глазами, полными звезд, пробормотал:
– Прости, Мон, ты что-то сказала? Я задумался.
Мон не смогла сдержать улыбку, хоть тревога и рвала ее нутро. Эркен был такой трогательный и ясный. Единственный. Она заставила себя сосредоточиться.
– Джалар нет дома, у них никого нет. И я правда не видела ее на сходе. А куда делись все мужчины? Твой отец что-то сказал, когда чужаки ускакали, я не расслышала, и они пошли за ним.
– А… сидят у нас дома, кричат какую-то навью чушь, слушать противно.
Он был чем-то встревожен. Мон спросила осторожно:
– Тавур не починить? Ты очень расстроился?
Но Эркен отмахнулся: ерунда, не до того сейчас.
– Ты не знаешь, куда могла побежать Джалар?
– Н-нет, – ответила Мон. – Почему ты спрашиваешь?
– Когда… эти говорили, она вдруг сорвалась и убежала. Конечно, она испугалась их слов, это понятно.
– Да? – удивилась Мон и вспомнила вчерашний спор с подругами, посмотрела на разбитую прялку Айны. – Эркен, а что они говорили? Ну, эти чужестранцы? Ты понял?
Эркен посмотрел на нее странно. Да уж, отличница Мон, похоже, ты единственная в Краю, для кого речь чужаков звучит как пустой набор звуков, даром что твоя мама учительница. Теперь Эркен будет считать ее сумасшедшей, зачем только она спросила!
– Они говорили, что заберут Джалар, – медленно проговорил Эркен, и Мон заметила, что он пристально за ней наблюдает, будто идет по узкому броду в болоте, выверяя каждый шаг. – Но вот мужчины в доме моего отца уверены, что чужаки призывали их пойти войной на Дом Лося…
– Что?!
– А что ты слышала, Мон?
Что ж… значит, не такая уж она и сумасшедшая. Это хорошо. И так внимательно Эркен смотрел на нее, что Мон рассказала ему все: как Джалар разговаривала с Халаном и Чимеком, как оказалось, что Нёна, Айна и Баярма слышали от чужаков одни слова, а Джалар – другие.
– А ты? Что слышала ты?
«Да почему ж тебе это так важно-то?» – простонала мысленно Мон, но ответила честно, не умела она врать, тем более Эркену:
– А я слышала слова, которые не понимала. Они все говорили на другом языке, Эркен!
– Да нет же, на нашем…
– На другом! Совсем непонятный язык, ни одного знакомого слова!
Мон закрыла лицо руками, ей хотелось то ли кричать, то ли плакать. Но больше всего ей хотелось, чтобы Эркен сказал ей хоть одно ласковое словечко.
– Ясно, – пробормотал он. – Это какие-то навьи штучки, Мон. А чужаки – ее слуги. И они поскакали ее искать…
– Ее?
– Джалар. Ты говоришь, что не видела, но она была на сходе. И она убежала, а почему – я не понял. А еще Тхоки не было. Странно, да? Ведь она никогда не пропускает сходы. А потом чужаки поскакали за Джалар, и все наши разошлись как ни в чем не бывало, будто ничего не произошло! Мон! – он взял ее за руку. Он взял ее за руку! – Мы должны найти Джалар. Я сердцем чувствую, что ей грозит опасность, у них ружья. А больше никого нет, чтобы помочь.
Мон кивнула. Не надо было бы спрашивать, но она выдавила:
– А ее отец?
– Он… как же объяснить… Но какие-то они странные вернулись. Все. И Шона тоже. Мы не знаем, где они были так долго и почему их привели эти… с ружьями. А Шона…
– Что?
– Нет, ничего, – он выпустил ее руку. Но она ухватила его ладонь, поймала в сети своих пальцев, попросила:
– Скажи, Эркен. Если мы вместе будем искать Джалар, если мы, возможно, одни с тобой, на кого не действует эта ворожба, я должна знать.
Эркен подумал и кивнул:
– Ты права. Шона приходила ко мне вчера, просила, чтобы я научил ее песням. Она хотела выучить их наизусть или даже записать.
– Зачем?
– Я не знаю.
– А ты?
– Я сказал, что эти песни… понимаешь, их нельзя выучить. Они хранятся не в памяти, не в голове, а вокруг, во всем, что я вижу. Шона очень расстроилась. – Эркен запнулся, покраснел, и Мон стало так тоскливо, будто она узнала что-то отвратительное. – И разозлилась.
– Давай я поговорю с ней, – предложила Мон, глядя на все еще пылающие щеки Эркена. – А ты попробуй расспросить Тэмулгэна или Мадрана, где они были.
Эркен кивнул и пошел в сторону дома Джалар. Мон смотрела вслед, и в глазах ее слезами растекалась нежность.
Безмолвие
Когда Тэмулгэн вернулся домой, Тхока в странном (слишком легком, слишком нарядном для Края) платье, какого он никогда на ней не видел, лежала на своей узкой кровати, сложив руки на груди. Рядом сидела Такун.
– Что…
Голос не послушался его, застрял где-то в горле. Тэмулгэн застыл на пороге, боясь подойти. Такун повернула к нему заплаканное лицо.
– Она дышит, но не отвечает. Молчит и даже глаз не открывает!
Тэмулгэн облегченно выдохнул, подошел. Он вымотался за эти дни, будто вернулся с тяжелой охоты, только вот совсем без трофеев. Ничего в дом не принес, кроме усталости и раздражения.
– Зачем ты ее так? На сход не пустил… почему? – спросила Такун.
– Да зачем ей туда… – буркнул он, но Такун жила с ним очень долго, ее не проведешь.
– Тэмулгэн!
– Страшно мне, – выдавил он. – Ты же слышала, что они в прошлый раз говорили? Пряха им нужна, лойманка, знахарка…
– Пусть бы Виру и забирали!
Тэмулгэн отмахнулся:
– Какая из нее лойманка? Они за мамой пришли… или за Джалар.
– Что ты такое говоришь?! – вскочила Такун.
– Я не знаю, – обхватив голову руками, Тэмулгэн закачался из стороны в сторону. – Не знаю! Но лучше