– Вот он я: старый, замученный, упрямый, самовлюблённый, безрассудный параноик, и я готов каяться во всех своих грехах, пустить по ветру свою репутацию и власть, бросить всё, забыть всех, лишь бы только ты позволила мне быть рядом с тобой, быть твоим. Моя судьба подчиняется твоим желаниям, делай со мной всё, что хочешь, я предал корону.
– Венс…
– Что? Я устал разбиваться о тебя вдребезги, как шторм о скалы. Даруй мне покой!
Он вздрогнул. Его глаза наполнились пронзительным блеском, он вскинул ладони, как нищий в мольбе о хлебе. Его густые спутанные волосы образовали ореол чёрного дыма вокруг лица. Белизна кожи проступала сквозь тёмный шёлк одежды. Синие вены ползли по шее, он давно не ел. Я с усилием встала, оторвавшись от матраса, и протянула ему руку. Венс растерянно посмотрел на неё.
– Пей, – коротко сказала я.
Он удивлённо посмотрел на меня, потом покачал головой.
– Пей!
Мой голос прозвучал как приказ. Мы долго смотрели друг на друга, потом он, не открывая глаз, опустился на одно колено и взял мою руку. Я закрыла глаза, чтобы не показать ему боли. Его губы коснулись моего запястья. Затем острая, но короткая боль пронзила до костей. Он пил мою кровь. Мне хватило сил открыть глаза и посмотреть на Венса: глаза закрыты, губы розовели с каждым глотком. Мне стало не по себе, я ощутила, что теряю силы. Венселас, почувствовав это, тут же остановился и легко подхватил меня за локти.
– Тебе лучше? – тихо спросила я.
Он кивнул.
– Кровь вампира быстрее насыщает, чем человеческая?
Он вновь утвердительно кивнул.
– Что значит «предал корону»?
– Ничего хорошего.
Ноги как будто обмякли, я легла на матрас.
– Сбегаю в лес за?.. – спросил он.
– Не нужно. Я наконец чувствую физическую усталость и хочу отдохнуть по-настоящему.
– Лежа и смотря в потолок?
– Да.
Но глаза закрылись сами собой. Прекрасное чувство отрешённости.
– Обними меня, – произнесла я словно сквозь забытье. По-моему, прошла целая вечность, прежде чем он коснулся меня. Тихонько подвинул меня к стенке и лёг рядом, положил подбородок мне на затылок, а руку на предплечье. Это чуть ли не единственный раз за полтора века моего бессмертия, когда мы с моим создателем были так близки.
– Венс, – позвала я.
– Настя, – ответил он, прижимая меня сильнее.
– Где-то в глубине души я скучала по тебе. Не могу этого объяснить, но мне всё время кого-то не хватало. Наверное, тебя.
Он мягко поцеловал меня в затылок. Я лежала и слушала шум сосен над крышей.
Так мы и лежали всю ночь.
Следующим утром я решила поохотиться на первое крупное, что встречу. Это оказалась косуля. В воздухе пахло весной и новой пробуждающейся жизнью. Зелёные травинки пробивались сквозь густые пласты опавшей хвои. На кустах набухали почки, а пушинки ивы уже превратились в зелёные побеги, птицы начинали возвращаться домой и встречать по утрам солнце переливистым пением, звери притаились в норах в ожидании потомства.
У каждого из них была своя правда. Виктор говорил об одной стороне истории, Венс о другой, а в целом получалось всё неоднозначно, трудно и временами больно. Хуже всего было то, что я не понимала, где же в этой истории я и мои настоящие чувства. Единственным выходом было вспомнить эту историю такой, какой я её прожила сто пятьдесят лет назад.
– Венс, я больше так не могу. – Я зашла в дом, он сидел на матрасе и удивлённо посмотрел на меня. – У тебя есть силы?
– Что ты хочешь?
– Крови и воспоминаний.
– Конечно, – он поднялся и протянул руку. – Только залпом они не вернутся. Возвращаются постепенно, и сначала самые важные. Пей.
Я посмотрела на его синие вены под белой кожей, они хранили в себе мои силы и мою память.
Кровь была густой, тёмной и терпкой, как будто смешанной с горькими травами, но это меня не остановило. Я зажмурилась, сделала глоток и увидела свои ноги, точнее, ботинки, затем свои кисти рук, кожа была золотисто-розовой, ногти обломаны, под ними грязь. Это грязь? В маленькой комнате темно, и откуда-то доносится пронзительный плач.
– Я не смогу, – произношу я. – Как жить дальше?
Прижимаю что-то к груди, какой-то мягкий кусок ткани, дико тянет живот, я слабо стою на ногах, вжимаясь лбом в прохладную стену.
– Так будет лучше, – холодно отвечает Виктор, он стоит у меня за спиной. – Ты же знаешь Аню.
– Может быть, написать ей письмо?
– А если это письмо перехватят? Если Аня его сохранит и кто-то его найдёт? Это опасно, ты же понимаешь. Пусть лучше об этом не знает никто, даже Аня. Будем знать мы, этого достаточно.
– Она такая крошечная, а как же кормилица, а мы? А я?
– Настя, я никогда не оставлю её в опасности, я сделаю всё, всё решаемо в этом мире, денег много.
– Ты будешь следить за ней?
– Непрестанно.
Я разворачиваю жёлтое короткое одеяльце, отворачиваюсь и иду туда, откуда раздаётся плач.
Тут рука Венса дёрнулась, я отпустила её, открыла глаза, пол плыл под ногами, я схватилась за голову.
– Что это было?! – Я покачнулась и поняла, что падаю, но успеваю выставить перед собой руки и упираюсь в пол, меня замутило.
– Это же? – прошептала в надежде, что Венс ничего не увидел, ничего не понял. Он смотрел на меня остекленелым взглядом, потом сказал:
– Ребёнок.
– Призови Виктора, ты же можешь!
Венс сидел на табурете, упёршись локтями в колени, и скрестил пальцы на переносице. Он не произнёс ни слова.
– Венс! Что ты молчишь? – Я подбежала, стала трясти его за плечи. Тогда он поднял на меня взгляд, усталый и полный боли. Я отпрянула.
Он поднялся и кивнул. Сжал кулаки, нахмурился, закрыл глаза, приподнял голову, постоял пару мгновений молча и произнёс:
– Ко мне.
Я молчала и ждала, что будет, но не было ничего.
– И это всё?
Венс отошёл к окну и ничего не ответил.
– Да. А мне пора возвращаться. Я бросил замок и все сопутствующие дела.
Брёвна дома нагревались и еле слышно трещали, Венс сдавил ладони, и костяшки хрустнули, по крыше звонко ударила оторвавшаяся сосновая шишка. Меня наполнял ужас и чувство вины. Венс выглядел опустошённым, одиноким и раздавленным, такого он не ждал и не мог вытерпеть, я была ошеломлена. Было видно, что он собрал в кулаки всё терпение и благородство, стоял, как смертельно раненный, готовясь навсегда покинуть поле боя. Если бы я могла, я бы заплакала.
– Я… я не