– Тебя из могилы выкопали?
– Почти.
– Значит, разувайся. Я поищу тебе одежду.
Он удивлённо посмотрел на меня своими чёрными безднами, заключёнными между ресниц.
– Что? – недовольно спросила я. – Ты весь в грязи, если ты пришёл ко мне, изволь не пачкать.
– И всё? То есть это всё, что тебя сейчас волнует? Ты бросила меня, отказала мне и ушла, но вот я здесь! И всё, что ты хочешь сказать мне – не пачкай?
– Раздевайся.
Он изумлённо посмотрел на меня.
– Я хозяйка этого дома. Ты сказки русские читал: «Накорми, напои, в баньку своди и спать уложи, а наутро спрашивать будешь», – хмыкнула я. – Так и поступим.
– По-моему, Баба-яга после этого съедала своих гостей?
– Посмотрим на твоё поведение.
Я ушла в комнату за подходящей одеждой. Венс здесь. Вернулся. Как Вик и говорил. Наверное, Венс ждал, что я буду удивлена его появлением. Кто предупреждён, тот вооружён. Только зачем?
Нашлась вполне приличная толстовка унисекс, которую я не надевала уже лет сто, ну, пятьдесят точно. Чёрная, с капюшоном и слишком длинными рукавами. Достала с полки джинсы, думаю, что в бёдрах мы с Венсом одинаковые. Потом, поразмыслив ещё чуть-чуть, вынула самые свободные джинсы и пошла к двери.
– Годится? – Я протянула ему вещи. – Обувь моя тебе точно не подойдёт, могу предложить только галоши, которые мне велики.
Он стоял в мокрой одежде и хмурил брови, отчего на переносице образовывалась тонкая полосочка.
– Прости, я от-кутюр не одеваюсь.
– Мне всё равно, Сэм. Я просто пришёл к тебе.
– Настя.
Он удивлённо поднял брови. Потом начал расстёгивать пуговицы блейзера, открывая рубашку.
– Можешь сходить в душ, – предложила я.
– Было бы неплохо.
– Он во дворе. Сама делала. Талая вода, все дела.
Он кивнул и открыл входную дверь. Темнело.
Когда он вернулся, облачённый в мои вещи, он был похож на рок-звезду.
– В плечах маловато.
Я кивнула. Он был другим, без всяких изяществ. И прекрасен.
– Где твоя одежда?
– На верёвке между сосен.
– Поразительно.
– Перестань, – сказал он раздражённо и тяжело опустился на табурет, я заметила на его мизинце моё старое кольцо.
– Трудная неделя? – с ухмылкой спросила я.
– Трудные последние полтора века, – нехотя ответил он.
– Отдохни. У меня есть матрас, – предложила я.
– Вампиры чувствуют только голод.
– Вампиры чувствуют даже любовь.
– Неужели? – с сомнением спросил он, поднимая на меня взгляд.
– Хорошо, не хочешь отдыхать ты, пойду отдыхать я.
Я расстелила дырявую шаль поверх матраса и легла. Венс злился.
– Настя, – позвал наконец он.
– Что?
– Я пришёл к тебе, как побитая собака, а я кронпринц, нет, я теперь король!
– Рада за тебя – это не новость.
Он подлетел ко мне и склонился, взял меня за плечи и начал трясти:
– Это не шутки! Я ничего не могу сделать, я не могу от этого сбежать, ничего не помогает, это изматывает меня, ты даже… Представь себе, я хранил в одиночестве все наши ночные разговоры, все наши мечты, признания и страхи. Они разрывали меня изнутри на части. Как ты думаешь, легко ли любить ту, что забыла всё, ещё и ненавидит? Будь я три раза бессмертным, любовь всё равно будет бессмертнее меня, если я могу умереть, то она – никогда. Как я могу жить без тебя, если ты и есть моя жизнь?! Тебе давно безразлична моя судьба, но я сижу один в своём замке, мои чувства встают передо мной и мучат. Словно призраки Рождества, показывают картины из нашего общего прошлого, твои слова, которые я не в силах забыть. Что мне делать? Полить себя бензином и поджечь?
Я и сама не раз думала про бензин.
– Венс, что я могу с этим сделать?
Он посмотрел на меня с грустью и злобой, словно его тыкали в старую рану и ковырялись в ней палочкой.
– Давай свою руку, – сказала я.
Вик сказал, что мне нужно пить, и чем больше, тем лучше. Пора покончить с этим, пора всё вспомнить.
– Зачем ты носишь моё кольцо?
– А как ты думаешь?
Венс дёрнул рукав вверх, коснулся запястьем моих губ. Я прокусила, а он добавил:
– Сейчас будет моё воспоминание. Я пущу тебя в свою голову.
Я не успела возразить, как в моей голове зазвучал его голос, и я видела его глазами.
«Я нашёл записку, оставленную тобой на моём письменном столе в моей маленькой комнатке в доме твоего отца. В ней ты просила меня о встрече в одиннадцать вечера в саду. Я подумал, что у тебя были серьёзные причины, раз ты решилась на это. До этого мы никогда не разговаривали ни о погоде, ни о природе, ни о чём. Только «здравствуйте» и «до свидания». Подобная просьба встревожила меня. Но отказать я не мог. Когда я спустился в сад, была почти ночь. Долго не мог решиться обогнуть кусты сирени и подойти к тебе. Уговорил себя лишь тем, что, возможно, произошло что-то важное или нужна моя помощь. Я понятия не имел, что ты от меня хочешь. В саду было темно, все растения слились воедино, у меня в голове даже проскользнула мысль, что ты не дождалась меня и ушла. Но я почувствовал твой запах и понял, что ты всё ещё ждала.
Когда я наконец-то пришёл в назначенное место, ты тихо и смиренно сидела за кустом сирени. Поклонившись, я сказал:
– Добрый вечер.
Ты подняла глаза, они блеснули в темноте, отражая свет луны. Ты ответила, как мне показалось, со сдержанной радостью в голосе:
– Я уж решила, что вы не придёте.
– Прошу вас простить меня, я задержался.
Я ждал объяснений. Ты выглядела растерянно. Помню, как сейчас, на тебе было тёмно-серое платье с кружевом, шляпка, в которой ты почти сливалась с сумерками, но твои пальцы в белых перчатках дрожали.
– Вам не холодно? – Мне нужно было как-то успокоить тебя, но я не знал как. Ты опустила голову и молчала.
– Нет, совсем не холодно, спасибо.
– Осень близится.
– Август – прекрасный месяц.
– Почему же, позвольте узнать?
Ты подняла голову и кокетливо бросила взгляд:
– Августейший, царственный месяц. Последний месяц лета, последняя надежда на лучшее перед увяданием. Спас и Успение в одном месяце, месье де Лакорт. Жизнь и смерть.
Я был поражён таким ответом, поэтому ничего не смог сказать. От тебя можно было ожидать много, но ты сразила меня.
– Неожиданно слышать такое от вас, Анастасия Александровна.
– Отчего же?
– Юные барышни должны думать о балах, женихах, а не о жизни и смерти.
Ты смутилась и ничего не ответила. В окнах твоего дома было темно. Сад освещала только