Прежде чем войти в комнату, я заглянул в окно, Аня была одна, я прыгнул на подоконник и спустился на пол. Она поднялась с софы.
– Аня…
– Анна Александровна Елагина. – Аня прищурилась и дёрнула плечами.
– Прошу прощения. – Я совсем растерялся. Она права, она злилась, я злодей.
– Ну что, месье учитель? – ухмыльнулась она. – Кто ты, чёрт побери, такой? И где теперь моя сестра? – сурово произнесла эта маленькая женщина.
Я не ожидал такого прямого вопроса, но было поздно.
– Я и есть сам чёрт, – тихо ответил я, смотря ей прямо в глаза. Где же манеры той маленькой девчонки? Ни один мускул не дрогнул на её лице.
– Наш дом освящен, будь ты чёртом, ты бы не смог сюда войти, – спокойно ответила она.
– Когда-то, давным-давно, меня сюда пригласили. И я до сих пор могу пользоваться этим приглашением.
Она вздрогнула, как будто получила пощёчину. Я только что сознался, что никогда не был человеком. Аня отступила и опустилась на софу, её губы задрожали. Я искал глазами стул или кресло, куда можно было бы сесть, хотя хотелось уйти, сбежать, но ничего не нашлось, и я остался стоять.
– Я знала, я догадывалась, – прошептала она дрожащим голосом. – Ваши глаза… глаза. – Она больше не могла говорить, слёзы покатились со щёк.
– Анна Александровна, не плачьте, умоляю, я не обижу вас!
– Вы думаете, я боюсь вас? – Она вскинула взгляд. – Нет! Но я смотрю на вас, а вижу её. Как она доверчиво стоит рядом с вами. Что вы сделали с моей сестрой? Где Настя?
Как бы я сам хотел это знать! Где она? Кто ведает? Я сел рядом и молчал.
– Не постарел ни на день, – произнесла она.
Я же думал о том, что Настя могла бы сейчас быть такой же пожилой барыней, нянчить внуков… Только что здесь происходит?
– Кто эти люди, объясните мне, что происходит? Почему всё кругом разграблено и разрушено?
– Вы из какого мира, месье де Лакорт? – Аня не шевельнулась, но окинула меня строгим взглядом, в котором я разглядел примесь презрения. – Революция. У нас отбирают всё, нас ждёт гибель в тюрьме или ссылке.
– Ничего не понимаю! Кто главарь? Назовите имена.
– Сделайте доброе дело, месье учитель. – Аня выставила вперёд раскрытую ладонь. – Спасите мою дочь, внука и Варю. Мой старший внук, наверное, уже убит. – Тут её голос дрогнул. – Спасите хотя бы младшего…
– Клянусь! И не сомневайтесь, что я выполню клятву, – горячо заверил я без промедления. – За что же они наказывают вас?
– Да ни за что. Время такое настало. – Она махнула рукой. – Моя дочь вышла замуж за англичанина, они с Алёшей английские подданные. Нужно добиться их отправления в Англию! Там они будут спасены, понимаете? Слушайте, – она понизила голос, – я собрала для них кое-какие сбережения в дорогу – последнее, что ещё не успели разграбить наши крестьяне. Я скажу вам, где это спрятано, а вы помогите Ольге и Алексею покинуть страну. Если уж у вас, – она вновь окинула меня взглядом без капли страха или смятения, – это не получится, то не получится ни у кого.
Её выцветшие усталые глаза смотрели на меня так, что мне самому стало невыносимо.
– Я буду сопровождать их до самой Англии. Как поступите вы?
– Я стара, месье учитель, мне трудно ходить, и я последняя Ольховская. Из нас троих осталась только я. Моё место здесь. Здесь и останусь.
В дверях показалась девушка.
– Чай готов, – с поклоном произнесла Варя.
Мы спустились вниз, я поддерживал Аню, её ноги дрожали.
– Больше месяца не спускалась к чаю, хоть сейчас посмотреть, что осталось от нашей гостиной.
Аня молча сидела на диване, покрытом пятнами вина и разврата. Такая маленькая и сморщенная, она казалась совсем слабой и немощной. Одинокая, посреди осквернённого родительского дома. Мне было ужасно жаль её, этот дом и этот город. Поломанные свечи догорали. Я поискал, но не смог найти новых. Неужели и свечи вынесли? Подошёл к окну. С сирени облетели листья, и голые мёртвые ветки торчали, словно кривые тонкие руки, в разные стороны. Я прикурил от свечи и смотрел на своё отражение в тёмном стекле. Аня слегка покашляла. Я обернулся.
– Хоть дом мой разрушен и разграблен, я пока ещё остаюсь в нём хозяйкой и дамой. А при дамах не курят, – произнесла она, не поворачивая головы.
– Прошу прощения. – Я спешно затушил сигару. – Не хотел обидеть. Это помогает мне думать.
Вновь наступила тишина. Ветра завывали. Дочь и служанка прибирали уцелевший скарб на кухне. Я хотел выйти из комнаты, но тут Аня вновь обратилась ко мне:
– Месье учитель, что вы делали все эти годы?
Вопрос прозвучал из темноты, направляя меня в темноту одиноких лет. Перед глазами всплыл замок, башня, солдаты и приёмы, выслеживания, убийства, поклонение Розе.
– Пытался её найти, потом научиться жить без неё. Ни того, ни другого не вышло. Иногда мне кажется, что я был здесь, в этом доме с ней мгновение назад, а иногда, что прошла целая вечность.
– Тяжко же вам. Я, вероятно, намного моложе вас, а уже хочу на покой. К моему покойному мужу и ангелам. Я думала, что встречу там свою единственную сестру, да, видимо, даже там нам с ней не встретиться.
От этих её слов я готов был своими же руками вырвать себе сердце, да только это не помогло бы.
– Зачем вы так? Я не хотел этого исхода, – только и смог выдавить я.
– Наши родители состарились на десять лет за один год. Алексей, а потом Анастасия. Осталась лишь Анна. Мы были их А-ангелами.
– Аня! Я не меньше тебя желал ей счастья! Что я мог сделать, если она не хотела даже меня видеть… – Я не знал, как рассказать это пожилой и немощной Ане.
– Тогда скажи же мне, Венселас, или как тебя называть, кто ты или что ты?
Я замер. В её глазах были только огонь и ненависть. Взял со стола нож, выставил руку перед её лицом и провел по запястью. Ничего.
– Нашёл чем удивить. Они не точены.
Медленно подошёл к стене, подпрыгнул и остановился на потолке, словно муха, вверх ногами, прошёл пару шагов и спрыгнул.
– Бродячие цыгане по деревням хаживали и не такое умели.
Ох уж эти Ольховские.
Я прогрыз запястье. Потекла чёрная кровь.
– Вот это устоит? – глухо спросил я.
Аня смотрела на капли, медленно падающие на пол.
– Чёрная, – только и сказала она.
– Я проклят. Я мёртв. Это не кровь, гниль течёт по моим венам.
Аня ахнула и