— О, Старый, даже выглядишь иначе, — Маугли крепко сжал мне руку, глядя в глаза с улыбкой. — Не бросаешь всех, я смотрю.
— Наоборот даже, — я хлопнул его по плечу. — Собираю. Сейчас самое время, чтобы кучковаться. Поехали.
— Ильдар, — Царевич скромно встал рядом с ним. — Ждали тебя. Хорошо, что заехал.
Расселись в тачку Царевича и поехали пообедать. По пути обсуждали новости, даже про следака и его поиски журналиста не забыли. Ну, не всё, само собой, ведь Маугли был не в курсе настоящей истории про того снайпера, поэтому обсудили в общих чертах.
— Так в армии и остался? — спросил Шустрый.
— А куда податься? Здесь ещё перекантуюсь, в госпитале можно будет пару ночей переночевать, договорился.
— Не, — сказал я. — Можешь у меня остановиться, можешь где угодно, любой примет.
— Вот вообще, — Маугли оглядел нас, — будто и не расставались. Даже покомандовать хочется, прикиньте, пацаны!
— Ты это брось, — я засмеялся. — Свои замашки военные оставляй в армии. Шучу. Сейчас перекусим, отдохнёшь, вечером где-нибудь соберёмся все вместе. Расскажем, что придумали, сегодня как раз результаты будут.
— Чего отдыхать-то? — он усмехнулся. — Не устал, не сто лет. Наоборот, пока отпуск, надо чем-то заниматься. А то если на боку валяться, всё слишком быстро пролетит.
Вечером собираемся строго, при всём параде, все вместе, будут только наши. Потом, когда лейтенант будет уезжать, соберёмся ещё раз. Пока же просто завезли Маугли пообедать в столовке у рынка, где хорошо кормили.
Столовая приличная, светлая, чистая, и приятно пахнет жареным мясом. Столы накрыты белыми скатертями, мебель деревянная, прочная, хотя в одном углу стоял дешёвый пластиковый стол. Блюд не так много, выбора почти нет, что сварили сегодня, то и подают, зато цены недорогие.
Кстати, видно, что человек рад встрече. Это напоминает ему о других временах, пусть и более страшных, но когда были люди, о которых он знал всё и был в них уверен. Сейчас таких нет, но если снова окажется в бою — найдёт. Правда, на текущий день он явно не знает, чем себя занять.
— Да тут вспоминал на днях, — со смехом рассказывал Маугли. — Помните, как Димка Рахманов с «духами» по рации разговаривал? Вот они и там ругались друг с другом. Никто так не умел, как он.
— Как не помнить? — спросил Шустрый. — Себя волками называют, нас псами, матерят, а тут Димон приходит, как начнёт их костерить. Они аж сами не рады, что связались, отключались.
Принесли тарелки с борщом, куда густо положили сметаны, гречку с котлетой на второе, чёрный хлеб и свежий чай. Место всё же хорошее, да и здесь постоянно обедают таксисты и продавцы с рынка, кто побогаче, а они где попало есть не будут.
— В Таджикистан, кстати, грозились отправить, — рассказывал Маугли. — Там тоже ничего хорошего. Но пока в Дагестане сидим, смотрим, что теперь у соседей происходит, в независимой республике Ичкерия, — с издёвкой произнёс он.
— Стреляют?
— Часто, — старлей нахмурился. — У них сейчас между собой грызня идёт. Вот надо было сразу так делать, пацаны, надо было дать им повариться в своём котле, а не бабками закидывать и оружием. Вот когда они против нас бились, все были заодно, и Дудаев у них был первый среди равных. А сейчас каждый сам за себя. Дали им свободу, а они ей воспользоваться не могут. Грызутся. А народу от этого одни беды, что нашему, что их.
— Ещё, наверное, видать, входить будем, — заметил Царевич.
— Скорее всего. А вкусно здесь, — Маугли уже опустошил тарелку с супом и вытер её хлебом. — А помните, как мы патроны утилизировали? Когда выводили. Чтобы никому не досталось.
— Ага, — Шустрый закивал. — Все цинки в сортир скидывали. Кто-нибудь потом пойдёт по-большому, и там в яме рванёт!
— А что вы придумали, пацаны? — спросил Маугли. — Что за дело?
— Это к Старому, — сказал Борька. — Он тут голова. Сидел-сидел после армии, уезжать даже хотел на вахту, а потом как давай умные мысли раскидывать! Прям как Папа!
Это про Аверина, некоторые его так называли, Папа или Батя, и вполне заслуженно.
— Объясню, может, заинтересует, — сказал я, — или давай, поедем со мной. Встреча будет с коммерсантами, сразу и услышишь, я буду им объяснять. Если хочешь, конечно.
— В этом? — Маугли показал на форму.
— Это афганцы, даже в плюс такое будет. Пообщаешься с ними, нормальные мужики. Недавно с ними разговаривали.
— Ну, ладно. Командуй тогда, как лучше. Я в этих делах вообще ни бум-бум.
— Да ты не торопись, всё будет, — сказал я. — Тут некоторые пацаны, кто с нами там был, в городе есть. Моржов, десантник, помнишь его? Много кто, иногда видимся.
— Ну, ништяк. Из всей роты, наверное, только вы и кучкуетесь. А у нас все разбежались. Как войска вывели, некоторые офицеры рапорты начали писать, на увольнение. Ну, это кто знал, куда пойти. Семьи же кормить надо, а на волю же из армии не уйдёшь, надо же знать, куда. Работы-то нет. Кому повезло, а остальным нет.
— Ну, у нас скоро будет работка.
— А ещё…
Он замолчал, недобро глядя на вошедших. Парни тоже напряглись.
Вошло трое человек в чёрных кожанках, один с бородой, двое с густой чёрной щетиной. Между собой они переговаривались на чеченском. Так что мы посмотрели на них на автомате, а те уставились на нас, холодно, что-то обсуждая между собой на своём языке. Это Маугли привлёк их внимание — слишком он не вписывался в привычную картину кафе.
Они смотрели на нас из-за формы Ильдара, а мы на них из-за речи. Это вот как с переговорами по рации, которые мы только что вспоминали. Мы общались на своих каналах, а «духи» на своих, но мы могли слушать друг друга.
Проблема была в том, что они-то знали русский, а мы их язык — нет. И когда они говорили на своём языке между собой, то в голове сразу срабатывал переключатель «свой-чужой».
Когда я был ранен, и Слава Халява