Среди них Семёнов, который удивился, увидев меня. И ещё Пешкин, молодой и смешливый опер, которого назвал Газон.
Мы засели за забором у дома. Уже совсем темно, в окнах домов горел свет. Только Вадик сидел в темноте, но в окно видно, что телевизор работал.
— А ты здесь чё делаешь? — спросил Семёнов, увидев меня.
— Да я его с собой взял, — доверительно сказал Моржов. — Знает же Митяев. Да жалко пацанов, как Митяя возьмут, он же там начнёт всё подряд сочинять, чтобы заложить и шкуру спасти.
— Может, — сочувственно сказал Пешкин. — А следаку только это и надо.
— Ну и из одного батальона они, уболтает его может. А то начнёт палить. ОМОН пока дождёшься…
— Мысль у меня есть, — сказал я, начиная спектакль. — Давай Владимиру Палычу позвоним, может, он посодействует? Может, по телефону Вадика уговорит сдаться? У меня мобила при себе, у Халявы взял.
— Кому позвонить? — удивился Моржов, вернее — сделал вид, что удивился. Я ему объяснял, что замыслил.
— Ты не помнишь? Он лежал на третьем этаже с нами. Ранило его ещё осколком под Дуба-Юртом. Майор ФСБ, в командировку приезжал. Он ещё тогда сигаретами нас угощал, помнишь? Коричневые такие, с цветным фильтром. Визитку оставил, помочь обещал, если что. Вот я звонил ему сегодня по своему делу.
— А, вспомнил. Загорянский, да. Хороший мужик, кстати, — Моржов оглядел остальных и пояснил: — Мы же в госпитале одном лежали, а раненых чекистов тоже с нами клали. Там и познакомились с ним. Но я не врубаюсь — он-то при чём?
— Так я же говорю — звонил ему сегодня, — продолжал я. — Спрашивал про моё дело, и про этого Вадика речь зашла, раз придумывает против нас всякое. Вот майор и говорит — может посодействовать, чтобы тот отстал. Потому что про него знает.
Пешкин заметно напрягся. Ну, Загорянский — человек реально существующий, мужик он и правда нормальный, в госпитале с нами лежал в действительности. Может быть, даже бы и вспомнил нас, если бы я позвонил. Но я ему не звонил, и номер он свой мне не оставлял.
Но такие детали никто в городе проверить не сможет. А вот новости про это передадут братве сразу.
— И при чём здесь Митяев? — спросил Моржов, продолжая спектакль.
— Да как бы сказать… работали они с ним, — проговорил я, стараясь, чтобы это выглядело неуверенно. — Он конкретно не говорил, но вот намёки делал. Да и клички этих бандитов я не знаю, толком, не лезу же в эту тему. Фидель какой-то, что ли.
Пешкин аж вздрогнул.
— А откуда он его знает? — навострил ушки молодой опер. — Московский чекист того киллера?
Я посмотрел на Моржова, будто сомневаюсь.
— Да нормальный пацан, говорить можно при нём, — сказал тот и кивнул.
— Ну, я не знаю толком, не будет же он по телефону такое обсуждать, — сказал я. — Говорит, что знает этого человека по работе, но они его сейчас сами ищут. Типа, какой-то он косяк упорол серьёзный, влип конкретно. Как найдут, так и поговорят, насчёт меня тоже.
— Ты смотри-ка, — Моржов заулыбался. — Смежники завербовали стукача у «химкинских». Ещё и киллера. Ничего он там против них насобирал, наверное. Зря шифровался Фидель, чекисты везде пролезут. Наверное ищут, потому что Бычка завалил, он же тоже в ФСБ постукивал. Спастись хотел, значит, с себя подозрения снять, да не вышло, спалился. И тем, и другим насолил. Вот же гад.
Как естественно вышло, сразу самую суть пересказал. Да, этому десантнику голова нужна не только для того, чтобы об неё бутылки бить.
— Мне-то что? — я пожал плечами. — Лишь бы закончить уже с этим.
— Не отмазали бы они его потом, — недовольно проговорил Семёнов. — Хотя после Бычка вряд ли. Но всё равно, увезут в свой изолятор в область, и следователя-чекиста назначат, чтобы уж точно всё выведать, что он им ещё не рассказал. А если они с Бычком на пару работали, то знать может много. Больше, чем бы киллер разузнал.
— Да не должны, — сказал Моржов. — Хотя кто знает, может, и увезут. Здесь-то в СИЗО у блатных власть, а в изоляторе ФСБ их не жалуют.
Семёнову мы ничего не говорили заранее, и он не знал ничего из того, что мы задумали, но он отлично вписался в разговор.
— Зато тебе проще будет, — старый опер посмотрел на меня и усмехнулся. — Ерёмина к этому делу уже сто пудов не подпустят. Не его уровень уже, там своих поставят. Вот только крепить Митяева всё равно надо. Пока пьяный.
— А вы откуда звонили? — вдруг переполошился Пешкин. — В дежурку бы позвонить, может, ОМОН выдернуть получится. А то мало.
Что-то мне думается, что звонить он собрался не только в дежурку. Но среагировал он сразу, как кот, которому наступили на хвост. Увидел опасность для нанимателя со стороны аж ФСБ, ну и в первую очередь для себя. Вот и хочет предупредить, заодно узнать, что делать.
Это мне и надо. После таких новостей они уже не будут так уверенно говорить, что Вадик ничего не знает. Теперь они будут в панике трястись от мысли, что он мог о них рассказать за всё это время.
— Зачем ОМОН, вас-то для чего позвал? — удивился Моржов. — В четыре рыла не задержим одного пьяницу? Тем более, Андрюха помочь обещал с ним.
Он хоть и оживлённый, но вид у него стал печальным, ведь и сам понял, что его коллега продался, раз так заторопился. Но теперь Моржов мне точно верит.
Ладно, осталось продолжить план. Я раскидал ещё не все крючки, но некоторые уже начинали работать. Другие сработают скоро.
Глава 18
* * *
— И что потом? — громко говорил чей-то голос рядом с палаткой. — У нас карты ещё с советских времён, а что там творится сейчас — никто не знает. А Грозный — это город с плотной застройкой, бляха-муха! А мы аж с 45-го года города не брали! Нет ни у кого такого опыта!
— Тише, — ответил ему другой офицер, очень спокойный. — Панику не поднимай, услышат.
Мы всё слышали, сидя в палатке вдесятером, где до этого