— А вдруг не согласятся?
— Ну, нет так нет. Спросить-то можно? Вод представь, что бы было, не спроси я у князя Кропоткина про провиант? Тот-то! Ищите и обрящете!
Решено было попытаться найти охотников среди казаков. К тому же я решил дополнительно отблагодарить казаков и еще купить у них несколько лошадей, дабы не мотаться туда-сюда пешком. Идея завести лошадок приходила нам и раньше, но тогда некому было на зиму запасать им овес и сено. А теперь у нас под боком появилась добрая сотня крестьян.
И на другой день, взяв с собой полтора десятка китайцев-носильщиков, мы с Левицким и Сафаром отправились к Тепляковской.
В станице мы появились два дня спустя, причем в этот раз не просителями, а везущими дары союзниками. В уже знакомой нам избе атамана Гольцова, пахнущей деревом, опарой и сушеными травами, на широкий стол легли два бочонка пороха, тяжелые слитки свинца и несколько туго набитых мешочков из кожи изюбря, в которых с тихим шелестом пересыпался золотой песок.
Затем я изложил суть дела: нужен отряд отчаянных «охотников» для похода в глубь Маньчжурии. Цель — логово зверя, разбойника Тулишэня. Награда будет такой, что позволит каждому построить новый дом и обеспечить семью на годы вперед. Сафар все это время молчал, стоя у стены, и сама его неподвижная фигура, казалось, излучала холодную ярость, что была убедительнее любых слов.
Елизар Фомич слушал не перебивая, его глаза с прищуром внимательно изучали то меня, то Левицкого, то мешочки с золотом. Он кивнул, признавая щедрость даров, и велел созвать казачий круг.
Но ответом круга, вынесенным после долгого, гудящего, как растревоженный улей, обсуждения, оказался неожиданный и твердый отказ.
— Дело ваше правое, спору нет, — глухо пробасил атаман, когда они снова остались в избе втроем. — И золото — вещь нужная. Только зимой его жевать не станешь. У нас страда на носу, господин корнет. Хлеба убирать надо. Если мы сейчас лучших мужиков в поход отправим, кто в поле работать будет? Бабы да старики? Этак мы с золотом-то с голоду помрем вернее, чем от хунхузской пули.
Переговоры зашли в глухой тупик. Золото, способное решить любую проблему в столице, здесь, на краю земли, оказалось бессильно перед простым и вечным законом земледельца.
Но тут мне пришла в голову отличная мысль.
— А что, если работу в поле сделают за вас? — спокойно спросил я.
Атаман недоверчиво вскинул бровь.
— Господин Тарановский предлагает сделку, — пояснил Левицкий. — Не как наниматель, а как добрый сосед, он, во-первых, пришлет сюда три десятка китайцев. Они, как батраки, помогут вам убрать весь урожай, до последнего колоска. Во-вторых, он поделится провиантом, что мы «спасли» с казенных барж — мукой и солью, чтобы у вас был запас. И в-третьих, плата золотом за поход остается в силе!
В избе повисла тишина. Елизар Фомич долго смотрел то на Левицкого, то на меня и в его суровом взгляде удивление сменилось глубоким, невольным уважением.
— Ну, промышленник… — протянул атаман, и в его голосе прозвучали хриплые, но теплые нотки. — Хитер. И, видать, очень хочешь достать того маньчжурского купчину! Неужто и правда по фунту золота выдашь казакам? Это ж полтыщи, почитай, рублей каждому!
— Отчего нет? — с деланым спокойствием отвечал я. — Прииск снова наш, золото будет! А нам и вам от этого только спокойствие.
— Ну, тогда лады! Будь по-вашему. Только смотри: начальству — ни-ни!
Итак, вопрос был решен. На следующий день двадцать шесть казаков, самых отчаянных и умелых воинов станицы, получив благословение, уже готовились выступать к нашему прииску. А еще нам удалось купить трех верховых коней. Теперь для связи между берегом Амура, деревней, прииском и станицей можно было посылать конного, что резко ускоряло оповещение обо всех событиях.
На нашем берегу Амура на какое-то время воцарился хрупкий мир. Стук топоров не умолкал с рассвета до заката — крестьяне спешили до холодов поставить первые избы в селении, с легкой руки Изи Шнеерсона прозванном деревней Куриловкой. Нанайцы обустраивали новое стойбище неподалеку, предусмотрительно отодвинув его от берега Амура в глубь леса. Жизнь, казалось, входила в свою колею, отвоевывая у дикой тайги и не менее диких соседей право на будущее.
Но, увы, «хорошо» никогда не бывает «долго». В тот день я, как всегда, встал на рассвете. Предстояло провести тренировку нашего сводного отряда из казаков, тайпинов, бойцов Мышляева и добровольцев из числа крестьян. Но не успел я выйти из дома, как снаружи донесся пронзительный крик:
— ХУНХУЗЫ! С ТОГО БЕРЕГА!
Услышав это, я сорвал со стены кобуру с револьвером и выбежал наружу. Прииск напоминал раскопанный муравейник: все головы разом повернулись на этот крик. Дозорный с Амура, прискакавший на казачьей лошади, отчаянно размахивал рукой.
Враг не стал ждать нашего «ответного визита».
Он пришел сам.
Глава 18
Глава 18
«Какова численность врага? Как развернуть диспозицию? Как провести бой?» — и еще тысячи подобных мыслей заполняли сознание. Да и непонятно, прознали ли о нас, о том, что прииск уже не их, или это везут еду. В любом случае надо готовиться.
— Гонцов! — перекрикивая шум, скомандовал я. — Посылаем гонцов к нанайцам и в Куриловку! Предупредить всех! Нанайцы пусть идут к нам на помощь, а крестьянам — укрыться, чтобы хунхузы ненароком на них не наткнулись!
Не успели посланные люди скрыться в лесу, как передо мной выросла невысокая, но жилистая фигура Лян Фу. Он шагнул вперед, сопровождаемый десятком своих самых крепких тайпинов. Его лицо было спокойным и твердым, как у старого воина.
— Тай-пэн Курила, — произнес он с достоинством, глядя прямым, уверенным взглядом. — Мои люди не будут прятаться за спинами других. Многие из нас держали в руках оружие, сражаясь против маньчжуров в Китае. Мы готовы бить хунхузов вместе с тобой!
Услышав это, я первым делом молча, с чувством пожал ему руку, одновременно посмотрев на стоявшего рядом Левицкого. Тот едва заметно кивнул — он, как и я, считал, что тайпинам можно доверять. Что ж, у них