Тут тоже особо ничего не изменилось. Живых сигнатур не обнаружено. Ни животных, ни людей, ни айнов. Заряд аккумулятора, питающего бортовые системы и «видео» в том числе, начал стремительно таять: в плане потребления «тепло» намного прожорливее обычных камер.
— Доразведку закончил, подозрительного не найдено, — проинформировал я, нарезав вокруг прогалины три круга для очистки совести. — Снижаюсь, готовлюсь к пробросу Пути и проводке.
— Как-то мирно всё проходит… — донёсся до слуха голос Ветраны. — Ожидалось, что будет хлеще…
— Ещё не вечер, — дежурным голосом старшего офицера произнесла Алина. — Мы ещё даже выступить не успели.
Глава 14
Капище
«Птичка» начала снижение. По мере приближения к грунту переключил аппарат обратно на оптическую камеру и начал вглядываться в детали, ища следы недавней активности живых существ. Про мины и растяжки молчу: их искал чисто машинально, по привычке. Меня интересовали менее радикально настроенные явления.
К примеру, сам мегалит оказался изрезан чертами и линиями, обильно разукрашенными подручными красителями. В изобилии чернел уголь, красовалась охра, белела известь.
Россыпь камней и булыжников у основания мегалита оказалась черепами неприлично больших размеров.
У основания мегалита нашлась выдолбленная из цельного куска камня чаша, в которой обнаружилась кучка продуктов сгорания: в ней что-то или кого-то жарили.
Меньше всего вопросов вызвала огромная, метров полсотни в поперечнике, плита перед сооружением, на поверку и впрямь оказавшаяся цельной каменной. Не бетонной, ни цементной, а именно что естественным камнем с идеально ровной поверхностью, будто вышлифованной шлифмашинкой. На плите не нашлось ничего, что могло бы вызвать подозрения.
Но что-то мне подсказало… не знаю, какое-то несуществующее доселе чувство… что не стоит открывать портал прям на этой плите. Вот не стоит. Не знаю, почему. Этому не было рационального объяснения. Я не увидел на ней ничего подозрительного. Она не выглядела зловещей или угрожающей. Не знаю. Просто в затылке внезапно щёлкнул тумблер в положение «Не смей!».
На всякий случай, отвёл «птичку» в сторону, на свободный, поросший низкой травкой, грунт, и опустил борт до пары десятков метров.
Стянул очки, натянул «намордник» ребризера, и пробросил Путь до зависшего над капищем Тотема.
Пока доставал из подсумка газоанализатор, девушки без команды, одна за другой, погрузились в самоходку.
Сам же прошёл через портал, не дожидаясь окончания погрузки. Решил сэкономить даже эти несколько минут.
На той стороне сразу посадил дрон, чтоб не расходовать последние ватты энергии из питающих двигатели аккумуляторов.
Газоанализатор начал изредка мерно попискивать в руке, обозначая свою работу. Пока что прибору всё нравилось. Нездоровых включений в атмосфере не найдено.
Ладно, к газам можно не цепляться. При первичном сканировании воздух признан пригодным для дыхания — и хорошо. Измениться резко он сможет только в случае выброса подземных газов или смещения уже отравленных воздушных масс, нанесённых, скажем, ветром. Просто оставляем прибор в подсумке включённым и работаем по объекту дальше.
Вот дальнейшая работа показала, что не всё так гладко, как хотелось бы.
Покуда я, стянув с себя маску ребризера, убирал в подсумок газоанализатор и доставал радиометр с электромагнитным детектором, Бериславская самостоятельно провела тяжёлую самоходку через портал. С одной стороны, сэкономила время. Но с другой — сделала это без команды. Я не подавал сигнала, что проход безопасен. Отдельно потом поговорю с ней на эту тему…
Техника встала за моей спиной.
В руке ожил радиометр, прогнал самодиагностику по своим многочисленным датчикам и микросхемам, и включился в работу, начав методично считывать регистрируемые активные частицы.
Прибор простейший, буквально бытового уровня. Никаких фильдеперсовых настроек или навороченных финтифлюшек. Он даже тип излучения определять не умеет. Что, в общем-то, ожидаемо, когда вместо камеры Вильсона — счётчик Гейгера, и при этом самой примитивной конструкции. Экспозиционную дозу облучения показать может — и на том спасибо.
Регистрируемые потоки частиц показали неспокойную обстановку в округе. Не зная нормы радиационного излучения для этого мира, в оценке ориентировался на привычные показания своего: от тридцати до полутора сотен микрорентген в час в современных городах считаются санитарной нормой. Меньше практически не встречается: даже фоновая, солнечная, радиация — и то превышает восемь-двенадцать. Больше — уже повод поинтересоваться первопричиной, но далеко не катастрофа. Люди и при полноценном рентгене в час способны жить, не тужить.
Правда, не все и не очень долго.
На монохромном жидкокристаллическом экране компактного радиометра постепенно нарастала цифра, что сопровождалось отчётливо слышимым треском, характерным для устройств такого рода. Каждый щелчок — регистрация свободной частицы, пролетевшей сквозь датчик аппарата.
Началось всё с вполне себе приемлемых ста микрорентген в час, через минуту прибор уже насчитал двести, ещё через минуту — неполные триста.
Пока аппарат занимался подсчётом частиц, боевое охранение покинуло самоходку и, выгрузившись, заняло позиции согласно предустановленного расписания. Обкатка продолжалась.
— Очередное достижение твоего мира? — раздался сбоку голос Алины. — Что делаешь?
Бериславская подошла ко мне и посмотрела на приборы в моей руке.
— То, что надо было сделать сразу по прибытию в ваш мир, — отозвался я. — Это дозиметр-радиометр. Вы на пороге его изобретения. Лет через полсотни должен появиться у вас. Регистрирует витающие в пространстве свободные высокоэнергетические частицы, являющиеся продуктом полураспада активных материалов.
— Тут есть такие материалы?
— Есть их следы. В не очень больших количествах. Но я не знаю фоновый уровень для вашего мира. Поэтому оценка будет приблизительной и очень неточной.
Кстати, можно замеры притянуть за уши и констатировать физическое сходство двух миров. Свободные заряженные частицы есть в обоих.
Осталось натянуть физику раком и объяснить наличие в этом мире магии, которую местные именуют Силой…
Я обернулся к группе.
— Общая команда! Произвожу замеры на местности. Мне потребуется сделать несколько кругов по этому месту. Сверху никого живого не увидел, но будьте внимательны. Присматривайте за мной. Буду занят оборудованием: могу не успеть среагировать, случись что.
Вот тут, блин, и начался натуральный «Сталкер» Тарковского.
Сказал бы мне кто в ближайшем обозримом прошлом, что мой контракт будет заключаться в шатании по злачным местам с детектором, я б того на смех поднял. Не мой профиль абсолютно. Ладно бы, с диэлектрическим щупом разминирование разминировать: это терпеть не могу так, что мне проще собрать «молотильник» из двигателя от «Жигулей» или «Запорожца» и пустить его на условно заминированный участок, чтоб вибрацией от работы прибора инициировать подрыв взрывных устройств. Но шароёжиться с детектором…
Очередной раз жизнь показывает свой оскал. Ты можешь сколько угодно планировать и фантазировать о своём будущем, но только