Вислоухая тоже заметила горные образования и стояла, неподвижно, созерцая их, будто бы сверяясь со своими воспоминаниями, доставшимися ей от аномальных предков.
Интересно, как воспринимают мир существа с наследственной памятью? Наверняка иначе, чем мы… неудивительно, что в этом мире прокажённых считают за душевнобольных. Поди, разбери, где твои воспоминания, а где память предшественников, чьи видения отличаются от того, что наблюдаешь ты сегодня…
Алина вышла из самоходки последней, на ходу поправляя «Витязь»: с полноразмерным автоматом полторашка смотрелась бы чрезмерно гротескно, а действовать с ним эффективно всё равно бы не смогла.
— Я считаю, обкатка удалась, — Бериславская посмотрела мне в глаза. — Схема рабочая. Можем и далее придерживаться оной.
— Один раз — не Гондурас, — наставительно изрёк я. — Мы только один перелёт совершили. Твой отец и то пешком пробрался дальше, чем мы с использованием Тотема. Надо, хотя бы, до его пределов добраться.
— Мой отец покрыл это расстояние за целую экспедицию, — возразила напарница. — А мы прошли половину его пути за какой-то час. Всех звёзд с неба не соберёшь.
— Но надо же понимать, что нас ждёт впереди. Всё равно, что встречать по одёжке. Провожают-то по уму.
Лана подала голос.
— Я склонна согласиться с мастером, госпожа, — учтиво проронила хвостатая. — Айны — слишком грозный противник, чтоб опрометчиво соваться к ним на их земли. Необходим досмотр издалека.
— На сегодня хочу сделать ещё один перелёт, — проинформировал я. — Доберёмся до предельной точки, докуда дошла экспедиция Свята, и разведаем местность. Если получится — используем её как базу подскока.
— Только не переусердствуй, пожалуйста, — попросила Алина. — Нам не нужен мёртвый герой. Нам нужен герой, что спасёт Отечество.
— За это вы мне и платите. Мёртвому оплата ни к чему.
Посадил на грунт зависший над нами дрон. Нырнул в самоходку, вытащил аппаратуру на свет Божий. Вторым рейсом достал ящик с аккумуляторами, заученными движениями заменил все пять в «птичке». Опустошённые отложил как можно дальше, чтоб случайно от усталости не перепутать их со «свежими», заряженными. Тратить время на развёртывание новой сети не пришлось: передатчики работали всё это время, аппаратура осталась «на связи». Лишь краткая диагностика с удостоверением исправности — и «ключ на старт».
Пока я натягивал очки дополненной реальности, Пламнева поёжилась.
— По эту сторону гор ещё холоднее, чем по ту, — произнесла девушка. — Костюмы хорошо сохраняют тепло, но мёрзнет всё, что тканью не прикрыто.
— Для этого и нашиты капюшоны, — отозвался я, поправляя очки на глазах. — Если холодно и мокро — накидывайте их. Но учтите, что они существенно сокращают поле зрения и изменяют восприятие слуха. Вертеть глазами надо активнее. Капюшоны прикрывают периферию обзора.
Дрон, зашумев двигателями, поднялся на пару десятков метров, завис над нами, поигрался с креном и тангажом, и, чуть наклонив корпус в сторону условного «носа», полетел на восток, перебирая винтами.
Уж не думаю, что будет интересно расписывать, и, тем более, читать, как целый час перебирал винтами дрон, проплывая над густым реликтовым лесом, и как мёрзли на зауральском ветре мы в неподвижности, ловя хлебалом местный сквозняк.
От скуки девушки, первый час стоявшие молча и неподвижно, на второй начали негромко между собой переговариваться. В разговоры я не встревал: был занят визуальным контролем ландшафта под дроном. А девчонки не сказать, что вертели на одном валу дисциплину.
В гарнизоне-то понятно, почему стояли смирно. И слишком большие шишки собрались на демонстрацию нашей работы, и первое ответственное поручение такого масштабного уровня… Но дело всё равно непривычное. Стоять стоймя неподвижно и бдеть во все глаза требует особого склада сознания. Любой человек начинает тупить и терять концентрацию внимания уже через пару часов. Непривычный к такому режиму работы — и того раньше.
Потому, пожалуй, сразу перейду к сути.
А суть такова, что с высоты отлично обнаруживались опорные ориентиры, подробно описанные и зарисованные светлейшим князем Бериславским во время своей экспедиции. Все броды через многочисленные ручьи, все скалистые пики, выступы и утёсы, на которых, в силу каких-то причин, не смогли порасти деревья, все расщелины и карстовые провалы.
Последнее меня напрягло. К выбору места посадки и проводки группы стоит подходить ответственнее. Если Ветрана ещё в состоянии материализовать лёд, за счёт промораживания водной толщи способный выдержать вес тяжёлой самоходки, то при отсутствии в почве воды такой фокус может не прокатить. Закрыть ледяной крышкой зияющую дыру карстовой воронки, может, и получится. Вот только выдержать такая крышка технику не сможет. Слишком малая толщина льда по отношению к диаметру провала, слишком большой пролёт, слишком высокая нагрузка на излом. А других способов удержать такие веса у нас нет.
И вот, к истечению очередного лётного часа, снаряжённого с постоянной борьбой против встречного ветра, мы нашли то, что по внешнему виду могло подходить под описание древнего капища.
Рукотворный объект в местности, где заведомо не должно быть людей, всегда приковывает внимание. А в нашем случае он может служить источником угрозы, с которой местные вынуждены считаться. Производит ли он всяческое чёрное колдунство или же является всего лишь на всего ничего не значащим местом его проведения — ещё предстоит разузнать. Но цель сегодняшнего вылета достигнута. Мы за пару часов покрыли сотню километров и добрались до района, откуда повернула вспять экспедиция Святогора.
— Общая команда, — подал голос для всех, не снимая с глаз очков дополненной реальности. — Нашли объект, схожий с капищем. Начинаю доразведку.
За полтинник километров никто не сможет работать по тому месту. Команду подал не для того, чтоб девчонки брали его на мушку. А лишь для того, чтоб скучающие часовые не расслабляли булки больше допустимого. На посту по дозору скука — худший враг смотрящего. От неё наступает всё, начиная от демотивации и заканчивая сонливостью. С этим надо будет бороться отдельно. Пока что я разрядил атмосферу короткой новостной сводкой.
В «оптику» ничего необычного не увидел: небольшая прогалина метров до сотни в поперечнике, посередине — нагромождение черепов, сложенных вокруг одного, центрального, мегалита. Перед нагромождением — лежит большая плоская плита камня, чью породу с воздуха не определить. В природе такое уже само по себе едва ли встречается часто. Уже можно заподозрить руку разумного существа. А камера, к тому же, разобрала на поверхности мегалита крупные иссечённые руническими символами и рисунками произведения, не способные образоваться от простых дождей и ливней.
Дрон переключился с оптической камеры на