И сопровождавшие его люди. Явно кто-то из шибко умных. Слишком уж их видно издалека.
Ханна же озадачила меня по самое не балуй. Её-то сюда на хрен припёрли? Для показательной казни перед строем? Для этого рыжая слишком аппетитно выглядит. Если в прошлый раз, когда мы виделись, на ней не было ничего, кроме нижней рубахи, то сегодня на ней красовался не самый вычурный, но вполне себе повседневный сарафан с полушубком на плечах. Без рисунков, трудоёмкой вышивки, тёмного тона, но для казни вряд ли стали бы наряжать пленницу.
В затылке больно кольнуло от реплики Алины о том, что состав экспедиции едва ли будет пересмотрен. Накаркали, выходит, что ли?
Оркестр дождался, покуда за последним прибывшим закроется портал, и по отмашке своего руководителя отыграл завершающий проигрыш и поймал тишину.
Со своего места, звонко чеканя шаг подбитыми каблуками своих сапог, к гостям строевым шагом подошёл встретивший нас на этой земле полковник и, вскинув правую руку к козырьку фуражки, громко, чётко, демонстрируя твёрдый командный голос, зычно выдал:
— Ваше Императорское Величество! Дозвольте встретить вас в предельных землях Государства Российского, пределе Первоуральского гарнизона! Командующий гарнизоном и руководитель местного Управления Тайной Канцелярии — полковник Ротмистров!
Александровский не удосужился ответом на продемонстрированное воинское приветствие. Подобно собеседнику, руку к виску не поднял. Хрен его знает, полагается ли это тут августейшим особам, или царькам в принципе западло это делать. В тонкости церемониальных хитросплетений вникать не собираюсь.
Вместо того он повернулся к строю. Вслед за Императором, не отнимая руки от виска, повернулся и Ротмистров.
Саныч некоторое время осматривал строй с одной стороны на другую.
Наконец, не менее громко, явно укрепляя голос Силой, твёрдо произнёс:
— Желаю здравствовать, служивые!
Вроде бы, громогласно выдал, но это растерялось буквально секунду спустя. Да и от чего ему подхватывать-то? Эхо — это не столько про громкость и количество децибелов, сколько отражение звуковых волн от преград. А тут из всех преград только укатанный плац. Ближайшие вертикальные преграды, способные отразить звук — стены здания штаба, да и те насквозь деревянные.
Строй молчал несколько секунд, не больше. Дружно, как после качественной муштры, единовременно набрал в грудь воздуха и выпалил в ответ:
— Слава! Великому! Императору! Всероссийскому!
— Вольно!
Как-то быстро всё прошло. Это Саныч так «на отвались» развод «провёл», или тут такие упрощённые порядки? Или же никто ещё толком ничего и не начинал?
Ротмистров, опуская руку от головного убора, повернулся к нам, как бы легко и ненавязчиво намекая, что там тоже люди стоят.
Если местные и собирались придерживаться каких-то протокольных ритуалов, то Саня вертел эти самые ритуалы на своём императорском скипетре. Возможно, что даже на том самом, о котором подумали все историковеды. Молодой монарх безо всяких экивоков повернулся к прибывшему одновременно с ним грузному мужчине, дал тому время сократить дистанцию и заслушал его:
— Ваше Императорское Величество! Дозвольте встретить вас в предельных землях Государства Российского, пределе Первоуральского гарнизона! Генерал-губернатор Великого княжества Пермского, великий князь Чердынцев!
Вот, значит, как выглядит тот самый Аристарх Пересветович, который содействовал экспедициям Бериславского. Ну, что ж. Полезно знать поимённо местных набольших. Возможно, пригодится.
Александровский кивнул доложившемуся и повернулся к нашей шеренге.
— Господа офицеры, — поприветствовал наш строй он. — Желаю здравствовать.
Это, стесняюсь спросить, он нас с девчонками к офицерам приравнял, что ли?
И обернулся к своим сопровождающим, жестом указав им на трибуну, сооружённую за нашими спинами.
Чинно, колонной по факту прибытия, как проходили через Врата, сопровождавшие Императора проследовали в указанном направлении.
Проходя мимо нас, каждый из оных удостоил нашу шеренгу едва заметным кивком, на что получал ответную любезность. Каждый, кроме двух персонажей. Златы и Ханны.
Младшая наследница семьи Бериславских, проходя мимо, озорно улыбнулась своей старшей сестре и мне. Я кивнул девчушке, на миг прикрыв глаза, а сам уже оценивающе пробежался по ней. Что поверх сарафана накинут полушубок — логично. Как уже было упомянуто не раз, Первоуральск — не солнечный пляж. Воздух тут промозглый, невзирая на откровенно плюсовую температуру. Сапожки на ней также нашли своё логическое обоснование. Видимо, ноги девушки зажили достаточно, чтоб не испытывать нужды в защитной обуви, которую я подогнал ей ввиду сбитых до ужасающего состояния стоп. И взгляд Златы… на сердце стало тепло оттого, что озорной взор младшей сестры Алины игриво стрельнул пусть и неуместными, но живыми искорками. Я больше не видел в нём бездонной пропасти безумия. Может, Злата и не отдавала себе полного отчёта в происходящем и не осознавала в полной мере всей торжественности момента построения на плацу, но, определённо, она уже держала себя в руках. Поведение девушки уже соответствовало таковому светлейшей княжны, а не пациентки жёлтого дома с мягкими белыми стенами.
А вот Ханна… стоило рыжей пересечься со мной взглядом, как наёмница резко преобразилась. До той секунды она где-то витала в облаках и думала о чём-то о своём. Но стоило моему взгляду поймать её, как она будто распрямила осанку, расправила плечи и — клянусь, не показалось! — вздёрнула лицо. «Посмотрела с вызовом», пожалуй, громко сказано, но я не смог не узнать эти глаза. Глаза наймита, знающего себе цену, и готового предложить за неё всего себя. Рыжая нарывалась если не на контракт, то, как минимум, на сотрудничество. Слишком уж профессиональная искра мелькнула в глазах Ханны. Такую я уже видел. Она оказалась одинаковой в обоих мирах.
По ходу, всё-таки, накаркал. Штатно-должностное расписание в отряде придётся пересматривать. Чуют мои подсумки, рыжую мне попытаются впендюрить в довесок.
Минуту спустя построение оказалось разбито на четыре условно изолированные друг от друга группы. Первая — самая многочисленная — непосредственно местный полк, выстроенный поротно со своими командирами. Вторая — куда менее многочисленная — оркестр во главе с дирижёром. Третья — наша шеренга при полном оснащении, плечом к плечу стоявшая рядом с офицерами и командованием гарнизона. И четвёртая, взошедшая на трибуну, весь самый свет и цвет местной знати во главе с главой, простите за каламбур, государства, местным генералом-губернатором, командующим данным Управлением и руководителем Тайной Канцелярии.
Остро зачесался язык отчебучить шутку в стиле «Командования собралось больше, чем солдат».
Что происходило на трибуне — я не видел. Стоял у её основания спиной к ней. Потому мог только слышать раздающиеся от неё звуки и по ним примерно представлять себе творящееся.
* * *
Покуда Великий Император Всероссийский, заняв своё главенствующее место на трибуне, тяжёлым взором самодержца осматривал предстоящий пред ним