Потрясенный премьер-министр сел в кресло. Отставка самого популярного со времен Нельсона моряка именно в тот момент, когда Дарданелльская операция висит на волоске, а газеты снова заговорили о нехватке боеприпасов, была смерти подобна.
– Но он не может просто сбежать! Он состоит на адмиральской должности в военное время. Это равносильно дезертирству.
– Полностью согласен. Это недопустимо.
Премьер-министр позвонил в колокольчик, вызывая Бонги. Тот явился незамедлительно. Как и Уинстон, он тоже принарядился по случаю свадьбы.
– Фишер сбежал без разрешения.
Премьер-министр быстро настрочил записку:
Лорд Фишер, именем короля приказываю Вам вернуться к исполнению своих обязанностей.
Г. Г. Асквит
– Разыщите его и передайте это. Скажите, что я немедленно хочу его видеть.
– Где он может быть?
– Представления не имею. Он сказал, что собирается в Шотландию. Если понадобится, можете позвонить в полицию, чтобы они помогли его выследить. И позаботьтесь, чтобы больше никто об этом не узнал. – Когда Бонги ушел, премьер-министр обратился к Уинстону: – Вы идете на свадьбу?
– Думаю, я должен вернуться в Адмиралтейство. А что? Вы все-таки идете? – удивился Уинстон.
– Не вижу причин, почему не пойти. Все равно я ничего не могу сделать, пока не объявится Фишер.
Церемонию проводили в часовне Генриха VII в Вестминстерском аббатстве. Премьер-министр приехал с Марго и Вайолет, разодетыми, словно на модный показ: жена – в черной кружевной пелерине и маленькой шляпке, дочь – в полосатом желтом жакете. Марго жизнерадостно болтала обо всем и ни о чем. Вайолет по большей части ее не слушала и смотрела в окно. Премьер-министр не стал упоминать об отставке Фишера, иначе Марго не удержалась бы и рассказала половине собравшихся.
Звонить в церковные колокола запретили с началом войны. У Северного портала аббатства собралась молчаливая толпа. Когда премьер-министр вышел из машины, послышались негромкие приветствия. Маленькая часовня уже была переполнена, играл орган. Премьер-министра провели вперед, Марго уцепилась ему за локоть, Вайолет шла следом. Подходя к алтарю, премьер-министр заметил в третьем ряду Венецию, его сердце подпрыгнуло в груди, и он поспешил опустить голову. Монтегю сидел на первой скамье рядом с женихом. Они кивнули друг другу. Не успел премьер-министр занять свое место, как орган заиграл «Свадебный марш».
Бóльшую часть службы: молитвы, гимны, проповедь – он провел в каком-то забытьи, но сам обряд был для него так мучителен, словно он никогда прежде не слышал этих знакомых слов: «Да пребудут они в полной любви и согласии…» Марго толкнула его локтем и передала платок. Он шумно высморкался. Что это за ужасно сентиментальная стариковская привычка – плакать на публике – появилась у него в последнее время?
Позже, когда декан собора увел жениха и невесту расписаться в метрической книге, премьер-министр почувствовал чье-то присутствие рядом, обернулся и увидел в проходе присевшего на корточки Бонги.
– Полиция разыскала адмирала Фишера в отеле «Чаринг-Кросс», – шепнул ему личный секретарь. – Он ждет встречи с вами в доме десять.
– Я должен уйти, – сказал он Марго и, прежде чем она успела спросить, что случилось, поднялся и направился по проходу следом за Бонги.
Премьер-министр сознавал, что все собравшиеся оборачиваются на него, и на этот раз встретился взглядом с Венецией, и она слабо улыбнулась. «Она была всего в пяти футах, но точно так же могла находиться по другую сторону пропасти, вот в чем весь ужас», – думал он, сидя в машине, по дороге на Даунинг-стрит.
В зале заседаний, кроме Фишера, он увидел Ллойд Джорджа. Как только премьер-министр открыл дверь, канцлер Казначейства вскочил с кресла:
– Оставлю вас поговорить наедине.
По пути Ллойд Джордж прикоснулся к локтю премьер-министра и показал глазами на холл.
– Я совершенно случайно зашел к вам по другому делу и увидел его, – тихо сказал Ллойд Джордж, оказавшись за дверью. – Он рассказал мне о том, что сделал. Я убеждал его остаться, но он стоит на своем. Надеюсь, вам повезет больше.
– Если уж такой златоуст, как вы, не смог его отговорить, сильно сомневаюсь, что у меня это получится.
– Молю Бога, чтобы вам удалось. Если он подаст в отставку, это поставит под удар все правительство.
– Думаете, все настолько плохо?
– Да, настолько.
Премьер-министр посмотрел, как Ллойд Джордж идет по коридору к смежной двери, ведущей в дом одиннадцать, и вспомнил предупреждение Венеции: «Он самый амбициозный человек в правительстве и хранит верность только себе самому». Какое странное совпадение, что он «совершенно случайно» зашел в субботу утром, хотя мог бы и догадаться, что все отправятся на свадьбу Ховарда. Премьер-министр чувствовал: что-то затевается, но если и так, то он все равно ничего не мог с этим поделать.
– Итак, адмирал, – войдя в зал заседаний и закрыв за собой дверь, произнес он, – что означают все эти разговоры об отставке?
В следующие полчаса он развернул все орудия своего адвокатского арсенала. Убеждал. Льстил. Давил. Умасливал. Напоминал о патриотическом долге. Все напрасно. Фишер заявил, что при всей своей симпатии к Уинстону («А я искренне люблю этого человека, он гений») не смог бы проработать вместе с ним больше часа. Он не вернется в Адмиралтейство даже прибраться на своем столе («Если я это сделаю, он переубедит меня и заставит остаться, уж мне-то известно, на что он способен»). Он не будет поддерживать меры, в которые не верит. Он не может оправдывать Дарданелльскую операцию. Он уходит. Лишь одну уступку вытянул из него премьер-министр: Фишер не уедет в Шотландию, а останется в Лондоне, поговорит с Маккенной, предшественником Уинстона, с которым остался в близких отношениях, и до понедельника сохранит в тайне свою отставку.
Затем премьер-министр уехал с Марго и Вайолет в «Пристань» и старательно молчал об отставке Фишера до того момента, когда Марго прошла через мостик к нему из своей спальни, чтобы пожелать спокойной ночи.
– Возможно, твой партнер по танцам скоро закружит нас всех в вальсе над обрывом.
В воскресенье вечером, в половине шестого, приехал Реджи Маккенна и сразу направился в кабинет премьер-министра, оставив Памелу посидеть с Марго в саду.
– Я разговаривал с Фишером.
– И как?
– К сожалению, он непоколебим.
Пятидесятилетний министр внутренних дел, с лысой головой и мрачным лицом, был из тех политиков высшего разряда, кого обычно называют надежной парой рук, кому можно доверить какое-нибудь ведомство, которым он будет руководить с эффективностью хорошо отлаженного механизма. На пару с Фишером он модернизировал и расширил военный флот и до сих пор был глубоко возмущен принятым премьер-министром в 1911 году решением