Возвратившись в Уотергейт-Хаус, Димер сразу попросил о встрече с Келлом. Шеф слушал его, откинувшись на спинку стула и сложив пальцы вместе. Солнечный свет из окна отражался в очках, мешая определить реакцию майора на рассказ. Пока Димер говорил, Келл не произнес ни слова и после окончания доклада молчал еще не меньше минуты.
– За те пять лет, что существует наша служба, я слышал немало невероятных историй, но эта превосходит все. Премьер-министр Соединенного Королевства разъезжает на автомобиле по стране и выбрасывает расшифрованные телеграммы из окна машины? И не один, а вместе с женщиной. Вот дьявол! Кто же она такая?
– Думаю, это могла быть миссис Асквит.
– Это совсем не утешительно. Она первая сплетница в Лондоне! Кроме того, ваш свидетель, кажется, сказал, что женщина была моложе мужчины. Не уверен, что она подходит под это описание. Просто возмутительное безобразие!
Тонкие губы майора сжались так плотно, что практически исчезли. Лицо окаменело. Он ударил кулаками по столу, вскочил, открыл стеклянную дверь и вышел на балкон, оставив Димера любоваться своей спиной. Пол рассчитывал на похвалу за быстрое раскрытие дела и только теперь понял, как был наивен. Его стараниями Келл очутился в политическом кошмаре.
Через несколько минут майор вернулся в кабинет, закрыл дверь и сел за стол с совершенно спокойным видом.
– Мы не можем оставить все как есть, хотя мне бы очень этого хотелось. Насколько это угрожает безопасности страны? Особенно меня беспокоит женщина. Кто она? Что, если это была немка-гувернантка, фрау Майер, которая, вероятно, все еще проживает в доме десять? Я надеюсь, что это не так, но кто может знать? Мы должны установить личность пассажиров, прежде чем двигаться дальше. Как по-вашему, вы сможете это сделать, не привлекая внимания?
Димер не имел ни малейшего представления, как подступиться к делу.
– Постараюсь, сэр. А что делать с найденной в Рохамптоне телеграммой?
– Думаю, нам не стоит сообщать об этом в Министерство иностранных дел. Пока не стоит. Если мы покажем им телеграмму, она пропадет, как и все остальные. Я буду хранить ее в своем сейфе. И вообще не говорите о ней никому, даже капитану Холт-Уилсону. – Он развернул стул к окну, и солнечный свет снова скрыл выражение его лица. – Вся эта история должна пока оставаться строго между нами.
Глава 13
На следующее утро премьер-министр работал в зале заседаний, когда вошел Бонги с красным футляром для дипломатической почты, только что доставленным из Министерства иностранных дел. Это был небольшой ящичек, всего один фут длиной и шесть дюймов шириной, с золотой гравировкой на крышке и латунной ручкой сбоку. Он был закрыт, ключи от подобных футляров имелись только у старших министров.
– Вам помочь, сэр? – с надеждой спросил секретарь, которому ужасно не нравилось думать, будто от него что-то скрывают.
– Нет, я сам справлюсь.
Премьер-министр подписал пару приказов, закрыл папку и протянул ее через плечо Бонги:
– Это необходимо срочно доставить в Военное министерство.
С каждым днем ему приходилось принимать все более масштабные и важные решения. К примеру, он вынужден был просить у парламента согласия выделить кредит в сто миллионов фунтов для набора полумиллионной армии, которая должна быть готова к весне. Потом распорядился отправить во Францию около девяноста тысяч солдат Британского экспедиционного корпуса, большей частью уже переплывших Канал в обстановке строгой секретности. И он же разрешил спор о месте их будущей дислокации между Генеральным штабом, желающим высадить войска в окрестностях Мобёжа, и Китченером, который считал, что открытость этой позиции неминуемо приведет к нападению на них, и предпочел бы Амьен к северу от Парижа. В конце концов, премьер-министр встал на сторону Генерального штаба, хотя этот выбор все еще не давал ему покоя, стоило только подумать о тысячах молодых людей, оказавшихся так близко к надвигающемуся германскому паровому катку. Его беспокоила необходимость принимать решения по тем вопросам, в которых он мало что понимал. Но при этом никогда еще премьер-министр не был так популярен! В первое воскресенье после объявления войны он отправился в одиночку на вечерню в Вестминстерское аббатство, чтобы успокоить нервы, слушая церковные гимны, но на выходе его узнали и снова сопровождали до самого дома большой, исполненной энтузиазма толпой. «Бездельники», – думал он, торопливо шагая по улице.
Как только дверь за Бонги закрылась, он отыскал в кармане брюк связку ключей и открыл футляр.
Для передачи по кругу указанным лицам
Вторник, 18 августа 1914 года
От: министра иностранных дел
Кому: премьер-министру
первому лорду Адмиралтейства
военному министру
министру по делам колоний
Прилагаемые дипломатические телеграммы были недавно обнаружены простыми гражданами в Сент-Джеймсском парке, а также в окрестностях Марлоу и Горинг-он-Темс. Поскольку лишь мы пятеро получили копии этих телеграмм, боюсь, что один из нас должен нести ответственность за вопиющее нарушение секретности. Дело не только в раскрытии потенциально опасной информации; куда серьезнее то, что поставлены под угрозу секретные шифры Министерства иностранных дел.
Не могу не напомнить вам о высокой важности сохранения секретных материалов, особенно в военное время, когда все мы должны остерегаться действий вражеской агентуры. Буду весьма благодарен, если каждый из вас откликнется на мое письмо и скажет со всей откровенностью, не сможет ли он пролить свет на этот вопрос.
(подпись)
Э. Грей
Премьер-министр ткнул указательным пальцем в скомканные листы, потом брезгливо взял верхний. Какая нелепая суета из-за пустяков! Нельзя сказать, что эти телеграммы больше не были секретными. Но неужели Грей на самом деле думает, что германские агенты будут бродить по деревенским улицам в ничтожной надежде отыскать там бесхозные правительственные документы?
Он давно уже разработал важнейший политический принцип: не упоминать о тех вещах, которые удобнее забыть. Вот и теперь он убедил себя, что все это не имеет к нему никакого отношения. Нет и не может быть доказательств, что он несет за это ответственность. Правда, он показывал Венеции одну телеграмму, когда они ездили в субботу в Суррей, а потом выбросил в окно, но ее в футляре не было. Он написал напротив своего имени в списке «Не виновен, Г. Г. А.», вернул письмо Грея в футляр, закрыл, отнес Бонги и велел отправить по следующему адресу: Уинстону в Адмиралтейство.
Премьер-министр вернулся в зал заседаний и сел за ежедневное письмо Венеции. Нужно будет рассказать ей. Это наверняка ее позабавит.
Утром в среду Венеция еще лежала в постели, когда Эдит принесла письмо от него, вложенное в