Глава 48
— Стойте! — Высвободившись, я обернулась к жрицам света и, вынув пергамент, помахала им. — У меня есть решение, которое устроит всех.
Энидора заинтересованно приблизилась к нам, и я развернула свиток.
— Проклятие? — прочитав строчки, удивилась женщина. — И как оно может помочь?
— Я обнаружила этот свиток в своём мире, — пояснила я. — В усыпальнице нага, который умер очень-очень давно!
Жрицы недоумённо переглянулись, и Энидора нахмурилась.
— В вашем мире нет нагов.
— Это моё тело, — неожиданно вступил в беседу Даррак’сеш. — Каким-то образом я попал в мир людей и оставил послание своей будущей шеше, чтобы в когда-нибдь встретиться вновь.
Я нежно улыбнулась ему.
— Верно! Круг жизни и смерти снова замкнулся.
— О чём ты говоришь, дочка? — нарушила мама установившееся молчание. — Как можно попасть в прошлое? Время идёт только вперёд…
— Ты снова меряешь другие миры по нашему? — проворчал дедушка и подбадривающе кивнул. — Говори, что придумала, Мия!
— В этом свитке говорится о проклятии, которое падёт на голову того, кто потревожит дитя Хатэм и Садэка, — неторопливо прочитала я. — Несчастный будет вечной тенью скитаться по Коридору миров, пока другое дитя богов не сумеет освободить его от наказания.
И многозначительно посмотрела на Хатэм, которая виновато косилась в нашу сторону, явно боясь встретиться взглядом с сыном. Энидора обернулась на подругу и повела плечом.
— Проклятие должно было убить и тем самым пробудить новую жрицу Коридора миров. Но Даррак’сеш провёл обряд крови, и тебе пришлось принять ещё два проклятия, чтобы стать одной из нас…
— Но я не хочу! — воскликнув, перебила её. — Я люблю Даррак’сеша и мечтаю прожить с ним счастливую жизнь больше всего на свете! А вцепилась в этот свиток не потому, что он предсказывал мне проклятие. Также в нём есть и избавление! Разве вы не понимаете?
Наг коснулся пергамента и, нахмурившись, предположил:
— Ты говоришь о дитя богов, которое может освободить от наказания? Разве это не обо мне? Я обменялся с тобой кровью, позволив жить в Алоби.
— И за это я тебе безмерно благодарна, — нежно улыбнулась мужу. — Разве мог ты написать о себе «другое дитя богов»? Вряд ли. Вот и я решила, что речь о Тейран’раш. Это она мечтала вырваться из Алоби и стать одной из жриц Коридора миров. С помощью этого проклятия мы могли бы обменяться с ней судьбами! Потому я так стремилась всучить ей этот пергамент… Но не получилось.
Повисла гнетущая тишина. Жрицы молча обменивались взглядами, Хатэм побледнела, как мел, а мой наг шагнул ко мне и, положив на плечи крупные кисти рук, всмотрелся в глаза.
— Ты бы согласилась сражаться со мной каждый день? Умирать и возрождаться вновь?
— Чтобы остаться с тобой и жить в любви? — с трудом сдерживая слёзы, уточнила я и мотнула головой. — Без колебаний!
Взгляд Даррак’сеша потемнел, по скулам под жуткой маской скользнули желваки, а в следующий миг я уже оказалась прижатой к его крепкой и твёрдой, как камень, груди.
— Я бы с радостью умер тысячу раз, лишь бы удержать тебя рядом.
Мама, всхлипнув, отвернулась, а дедушка тяжело вздохнул.
— Условия, конечно, чудовищные, но раз ты так хочешь… Впрочем, что толку говорить. Теперь, когда Тейран’раш погибла, это стало невозможно.
Я мягко отстранилась от мужа и, приподнявшись на носочки, поцеловала его. А потом заявила:
— Как раз сейчас это стало возможным.
— Ты лишилась разума? — глянув на слабо покачнувшуюся Хатэм, резко спросила Энидора. — Или делаешь нам больно из мести?
Я высвободилась и решительно приблизилась к жрице в белоснежном наряде.
— Я не такая мелочная. Говорю, потому что действительно верю в это. Мир Алоби, как правильно заявил мой дорогой дедушка, сильно отличается от моего. Там даже царят другие законы, пытаясь объяснить которые наши учёные бы сошли с ума! Но если развернуть теорию относительности, тогда…
— Стоп-стоп, — заволновалась мама. — Ты же не утверждаешь, что можно направить время вспять?
Я щёлкнула пальцами.
— Бинго!
— Так вот почему тело Даррак’сеша появилось в нашем мире так давно, — в потрясении прошептала она.
Энидора покачала головой.
— Так нельзя.
Я прищурилась.
— А это не вам решать. Создатель мира, — кивнула на Хатэм, — она!
Худенькая брюнетка в зелёном сарафане обхватила себя руками, будто ей было холодно, но голос зазвенел болезненной надеждой:
— Я могла бы сделать, как ты говоришь, но в одном Энидора права. Даже если время потечёт по другому руслу, жизнь будет шагать вперёд. Никто не воскреснет!
— Кроме светлой нагини, — мягко возразила я.
Она вздрогнула и прошептала:
— А ведь точно. Тейран’раш продолжит возрождаться.
— Вы забываете об одной мелочи, — горько сказала Энидора. — Мрака Садэка больше не существует, а никакой другой не подойдёт. Без тьмы создателя мир Алоби не сможет существовать.
— Это не правда, — возразил Даррак’сеш. — Жрец Садэка, которому шеша подарила свободу, сотворил мир, где процветает мрак!
Я удивлённо моргнула.
— Вот как?
— Что-то вроде кармашка между мирами, — кивнув, тихо поправил дедушка.
Жрицы заволновались, обсуждая возможность возрождения одного из миров. Хатэм торопливо приблизилась к нам и схватила меня за руку. Голос женщины дрожал от радости:
— Верно! Это действительно может получиться.
— А что, если Карт откажется? — засомневалась мама. — Казалось, он всем доволен.
— Ты же слышала, что произошло с Садэком? — обменявшись понимающими взглядами с Хатэм, поинтересовалась я. — Жрец либо станет богом мрака, либо погибнет. Выбор очевиден!
— Действительно, — проворчал дед. Он подошёл ко мне, и Хатэм отступила в сторону. Пытливо посмотрел в глаза. — Ты уверена, Мия? Умирать каждый день… У меня сердце разрывается!
Я обняла его и поцеловала в колючую щёку. Шепнула совершенно искренне:
— Умирать не страшно, дедушка. Я уже три раза это делала и почти не заметила. Гораздо страшнее жить. Особенно без любви. Понимаешь?
— К сожалению, — скривился он и на миг обнял меня крепко-крепко, как в детстве. А после отпустил. — Кстати, если ты займёшь место этой змеюки, то сможешь иногда нас навещать?
— Скорее всего, — согласилась я. — Но ты об этом не узнаешь, ведь мы будем жить по разные стороны временной шкалы.
— Жаль, — вздохнул