— Тейран’раш мечтает о свободе, — пояснил наг. — И желает узнать, как именно жрецу удалось освободиться. Каждый из служителей Садэка может отправиться в Коридор миров, но лишь ненадолго. Когда мрак иссякнет, жрец снова окажется в пустыне Файо.
— Так значит, нам удалось попасть в Коридор миров? — уточнил Руслан Ильдарович.
— Нет. — Наг покачал головой. — Ритуал и моя кровь привели нас в мир мрака.
— Мой мир, — гордо подтвердил бывший жрец. — Я назвал его своим именем. Карт!
— А почему мы оказались здесь? — полюбопытствовала Айнур. — И как миновали Коридор?
— Кровь Ми-йи, — нараспев произнёс Даррак’сеш. — Вот то, что объединяет меня, мрак Садэка и этого жреца.
— Погодите, — поднял руку дедушка шеши. — Значит ли это, что моя внучка тоже может при желании попасть сюда?
— Не уверен, — покачал головой наг и обратился к Карту: — Ты создатель, значит, ощущаешь всё, что происходит в этом мире, и узнаёшь, когда кто-то вторгается?
— Чтобы обнаружить посланцев Тейран’раш, мне достаточно обойти несколько пещер, — смущённо пробормотал тот. — Мой мир пока очень маленький, даже поверхности ещё нет. Я не хотел делать пустыню, а чтобы создать что-то другое, нужно это познать.
— Что вы хотите этим сказать? — занервничала Айнур. — Кроме этих пещер нет ничего? Так не бывает! Если есть пещера, значит, она в земле. А это уже доказывает существование поверхности, неба и…
— Ты забываешь, что в других мирах могут не работать наши законы, — перебил её Руслан Ильдарович и обратился к жрецу: — Раз жрецы попадают сюда, выходит, и мы сможем переместиться туда, где сейчас Мия?
— Через Коридор миров, — согласился Карт.
— Открой его для нас! — повелел Даррак’сеш. — И я прощу твоё предательство.
— Он же служил в храме светлой нагини, — непонимающе моргнула Айнур. — Предал её, а не вас. За что прощать?
— Ми-йа равна детям богов, — пояснил наг. — С помощью её крови жрец открыл Коридор миров там, где это сделать невозможно. Воспользовался случаем и сбежал, передав своё проклятие вашей дочери.
— Проклятие?! — одновременно воскликнули Руслан Ильдарович и его дочь.
— Куда бы ни отправилась Ми-йа, — спокойно продолжил Даррак’сеш, — она вернётся в Алоби, как некогда пустыня Файо притягивала жреца.
Женщина в гневе двинулась на бывшего жреца.
— Не прощайте его! Как вы могли так поступить с моей девочкой?
— Великая шеша полна света Хатэм, — с благоговением проговорил тот и пожал плечами. — Огонь, как известно, привлекает. К тому же моё проклятие не было единственным.
— Точно, — мрачно поддакнул Руслан Ильдарович. — Первое Мия подцепила в усыпальнице нага. Между прочим, исходя из ваших утверждений, уважаемый Даррак’сеш, именно вы его оставили. Но, судя по тому, как вы спокойны, я предположу, что минус на минус даёт плюс и в этом случае. Верно?
— На что ты намекаешь? — заволновалась Айнур.
— Ваш отец догадался, что проклятие может стать благословением, — снисходительно произнёс наг.
— Каким? — нахмурилась женщина.
— Куда бы ни отправилась Ми-йа, — повторил Даррак’сеш, — она вернётся в Алоби. Поэтому нам тоже нужно отправиться туда. Карт?
Все трое повернулись к бывшему жрецу.
Глава 45
— Каррак роксесия Садэк…
Голос был хриплым и слабым, но подозрительно знакомым, а через несколько секунд до меня дошло, что он мой. А ещё я поняла, что лежу на чём-то обжигающе горячем. Зато меня не придавливают куски разрушенного храма где-то глубоко под землёй. Осталось собраться с силами и, открыв глаза, понять, где я, собственно говоря, оказалась.
Легко решить, трудно исполнить, особенно если кажется, что ресницы слиплись намертво, а малейшая попытка приносит резкую боль, будто в глаза что-то мелкое и противное попадает. Может, я всё ещё в пустыне Файо? Помнится, что харгу из спальни Дара выбросила меня прямиком на песок.
Я пошевелила рукой, щупая нечто горячее под собой. Похоже на раскалённый под солнцем камень. Может, я на вершине пирамиды тёмного нага? Там, куда он поднимался, чтобы сражаться с сестрой за право погрузить этот мир в благодатную ночь. Если так, то мне конец. Скоро на этом месте вместо великой шеши останется лишь шиш… То есть качественно провяленная мумия.
— Вот уж нет! — собираясь с силами, пролепетала я иссушенными губами. — Я не позволю тебе победить, светлая гадина! Как там говорил муж? Торрект мисш, Тейран’раш!.. Как бы это ни переводилось, будет означать средний палец.
И оттолкнулась от обжигающего камня, поднимаясь. Когда села, голова страшно закружилась, но я не позволила себе потерять сознание. Быстро ощупав площадку под собой, едва не рассмеялась от радости — это действительно было очень похоже на место, где Даррак’сеш призывал сестру. Там, где я помнила, находились ступеньки, и я начала спускаться на четвереньках, чтобы не упасть.
Когда добралась до благодатной тени, от меня, кажется, уже начало пахнуть дымом. Надеясь, что кожа не сгорела до волдырей, с облегчённым выдохом улеглась на пол и, впитывая всем телом приятную прохладу, прошептала:
— Раз все три солнышка палят, будто в аду, значит, эта лживая гадина таки выжила, а Даррак’сеш пока не вернулся.
В груди кольнуло, и к глазам подступили слёзы. Влага пропитала ресницы, и я наконец смогла открыть глаза. Убедилась, что я на самом деле внутри пирамиды, а вокруг никого нет, и лишь после решилась посмотреть на свои руки. Скривилась при виде покрасневшей кожи и осторожно поднялась.
Я побрела вниз, надеясь, что вскоре кого-нибудь встречу, но в пирамиде было пусто, и тревога нарастала. Куда подевались все слуги? Где воины? Даже заглянув в тронный зал, я не обнаружила ни единой живой души. Что происходит?
Но стоило выйти из пирамиды, как всё стало понятно. На площади перед храмом Хатэм было яблоку негде упасть. Люди и наги застыли в поклоне и, уткнувшись лицом в землю, выказывали светлой богине уважение. Стояла такая мёртвая тишина, что у меня мурашки по коже побежали.
А вдруг все…
— Нашла! — прорезал воздух восторженный вскрик.
— Сэльба, — обрадовалась я и, осторожно переступая через людей, поспешила к храму.
— Шеша? Смотрите, это великая шеша! Она вернулась! —