Легенды гласили, что именно здесь был разработан первый гипердвигатель. Не в этом здании, а его предшественнике. Конечно, точных данных не сохранилось — те времена терялись в глубокой древности, когда человечество только делало первые шаги в космосе. Но атмосфера места была пропитана духом великих открытий. В центральном холле стояла витрина с осколком первого экспериментального гипердвигателя — по крайней мере, так утверждала табличка. Настоящий это артефакт или искусная подделка, никто уже не знал, но студенты и преподаватели относились к нему с благоговением.
— Абитуриент Коррен? — голос администратора прозвучал из встроенного в стену динамика. — Проходите к терминалу номер семь.
Алекс направился к указанному терминалу, минуя группы других абитуриентов. Большинство выглядели нервными, кто-то повторял формулы, кто-то судорожно листал что-то в датападе. Он же чувствовал себя спокойно — месяцы подготовки не прошли даром.
Экзаменационный зал располагался в одном из подземных уровней, где когда-то, согласно легендам, проводились секретные исследования. Потолки здесь были высокими, а стены покрывали сложные технические схемы и формулы, выгравированные прямо в камне. Терминал представлял собой кресло с множеством датчиков и нейроинтерфейсом последнего поколения. Массивная конструкция из хромированного металла была окружена мониторами, процессорными блоками и биосканерами. Тонкие оптоволоконные кабели змеились от основного блока к креслу, создавая впечатление живого организма.
Алекс осторожно надел шлем, чувствуя, как тонкие щупальца устройства коснулись его висков. Нейроинтерфейс был удивительно совершенным — не просто набор электродов, а сложная система микроскопических сенсоров, способных считывать мельчайшие изменения в активности мозга. Система активировалась мгновенно, и его сознание погрузилось в виртуальное пространство экзамена.
Первый блок — стандартные знания. Алекс ожидал обычных вопросов по математике, физике и инженерным дисциплинам, и система их действительно предложила. Интегралы, дифференциальные уравнения, основы квантовой механики, принципы работы репульсорных двигателей — все это было знакомо и не вызывало затруднений. Но уже здесь он заметил странность: система не требовала подробных выкладок или объяснений, достаточно было мысленно представить правильный ответ.
Второй блок оказался более интересным. Задачи появлялись в его сознании как трехмерные конструкции, которые нужно было мысленно преобразовывать. Это уже не было простым тестированием знаний — система проверяла способность к пространственному мышлению, интуитивное понимание технических принципов. Алекс с удивлением обнаружил, что справляется с задачами, которые никогда не изучал, полагаясь исключительно на какое-то внутреннее чутье.
Третий блок — техническая интуиция. Перед ним появлялись схемы неизвестных устройств, и нужно было определить их назначение, найти неисправности, предложить улучшения. Здесь Алекс почувствовал себя как рыба в воде. Годы наблюдений за работой дяди, изучение принципов работы различных механизмов — все это пригодилось.
Четвертый блок был самым необычным. Система предлагала взаимодействовать с виртуальными объектами напрямую, без использования традиционных интерфейсов. Нужно было "почувствовать" состояние сложных систем, предсказать их поведение, найти скрытые связи между элементами. Алекс закрыл глаза даже в виртуальном пространстве и попытался расслабиться. Странно, но он действительно начал чувствовать что-то вроде "настроения" виртуальных механизмов.
Когда тестирование закончилось, Алекс снял шлем и обнаружил, что прошло почти четыре часа. Он чувствовал себя удивительно бодрым, словно хорошо отдохнул, а не напрягался на экзамене.
— Результаты будут готовы через час, — сообщил администратор. — Можете пройти в зал ожидания.
В зале ожидания Алекс размышлял о том, что только что пережил. Экзамен был не похож ни на что, с чем ему приходилось сталкиваться раньше. Создавалось впечатление, что система проверяла не столько знания, сколько врожденные способности, какие-то глубинные особенности мышления.
— Абитуриент Коррен, — прозвучал голос из динамика. — Пройдите к окну выдачи результатов.
Алекс подошел к указанному окну, где его ждал пожилой человек с проницательными глазами. На его лацкане красовался значок старшего экзаменатора.
— Поздравляю, — сказал тот, протягивая запечатанный конверт. — Вы приняты на факультет космической инженерии. Высший балл по техническим дисциплинам, отличные результаты по математике и физике. Особенно впечатляющие показатели в блоке интуитивного взаимодействия с техникой.
— Спасибо, — Алекс взял конверт, но любопытство взяло верх. — Можно поинтересоваться, что именно проверялось в последних блоках? Это было не похоже на обычное тестирование знаний.
Экзаменатор внимательно посмотрел на него, словно оценивая, стоит ли отвечать на этот вопрос.
— Наличие определенных нейронных связей, — наконец произнес он. — Видите ли, есть разумные существа, которых бесполезно учить определенным знаниям. У них просто нет нужных нейронных связей, они неспособны понять некоторые концепции на интуитивном уровне. Многие разумные виды именно такие, вот почему в науке и технике доминируют люди, хотя бывают и исключения.
Алекс нахмурился: — Но это звучит как ксенофобия...
— Мы не ксенофобы, — экзаменатор покачал головой. — Мы просто очень практичны. У людей есть уникальная особенность — мы рождаемся как чистый лист. Наш мозг максимально пластичен, способен адаптироваться к любым задачам. А у многих видов есть предустановленные программы, инстинкты, жестко зашитые в генетическом коде. Это одновременно их беда и их преимущество.
Он оглянулся по сторонам, убеждаясь, что их никто не слушает:
— Возьмите родианцев — они прирожденные охотники, их мозг настроен на отслеживание добычи. Или ботанцев — великолепные шпионы и дипломаты, но их мышление слишком хитроумно для прямолинейной инженерии. Тви'леки обладают удивительной пространственной памятью, но им сложно абстрагироваться от конкретных примеров.
— А люди?
— Люди — универсалы. Мы можем научиться чему угодно, потому что в нашем мозгу нет жестких ограничений. Конечно, за это мы платим отсутствием врожденных талантов других рас, но зато наш потенциал практически безграничен.
Экзаменатор внезапно осекся, словно спохватившись:
— Надеюсь, этот разговор останется между нами? Официально институт придерживается политики равенства рас. Но на практике... ну, вы понимаете. Статистика не лжет.
Алекс кивнул, не понимая, почему экзаменатор был так откровенен. Возможно, его собственные результаты произвели впечатление, или пожилой человек просто устал от необходимости скрывать очевидные факты за политкорректностью.
Покинув институт, Алекс направился домой с тяжелыми мыслями. Не только из-за разговора с экзаменатором, но и из-за новостей, которые все чаще мелькали в сводках. По дороге он зашел в кафе и включил новостной канал на своем датападе.
"...народные выступления на Ондероне переросли в открытые столкновения с силами безопасности. Демонстранты требуют большей автономии от центрального правительства..."
"...террористический акт на Малакоре унес жизни двадцати трех человек. Ответственность взяла на себя группировка 'Свободные миры'..."
"...сенат Республики ужесточил