Тимур и правда заболел. Почти неделю он провел в кровати, просыпаясь, только чтобы выпить бульона с лекарством, а потом снова проваливаясь в мутные бредовые сны. А через неделю за ним приехал папа. Выехали тем же вечером, с утра папа должен был выйти на работу. Тимур занял заднее сиденье, не то сидел, не то лежал, закутавшись в бабушкино верблюжье одеяло. Они молчали всю дорогу, не зная, что сказать друг другу, и, только подъезжая к городу, папа сбавил скорость и сказал:
— Смотри-ка, доедают уже.
Тимур выглянул в окно и увидел на обочине стаю собак. Отгоняя друг друга и огрызаясь, они ели что-то из разорванного брюха лежащей у дороги серой лошади.
АНУШКА ХОЧЕТ ЕСТЬ
С тех пор как отец с матерью умерли от лихорадки после затяжных весенних дождей, Радж и маленькая Анушка остались совсем одни. Жили еще родственники где-то в Тривандруме, но до Тривандрума нужно было добираться на автобусе, да и точного адреса Радж не знал. Радж вначале нашел работу на стройке, но после того, как ему прищемило руку в бетономешалке, пальцы высохли и почти перестали сгибаться, и он уже не мог таскать тяжелые мешки с цементом и копать ямы. Кому такой работник нужен? Радж пробовал устроиться в ресторан или гостиницу, но там важно было знать английский лучше, чем его знал Радж, да к тому же его рука пугала посетителей. Радж то проклинал судьбу, грозился своей руке и богам, у которых этих рук было целое множество, то смирялся с кармой и молился все тем же божествам, чтобы протянули ему одну из рук помощи. Наконец, Раджа взяли на работу газетчиком. Каждый день ему выдавали сумку с газетами на разных языках, и с этой сумкой он бродил по пляжу, подходил к иностранным туристам и с заискивающей улыбкой совал им под нос ворох газет, надеясь, что одна из них привлечет внимание. Еще он научился выкрикивать названия: «Таймс! Фокс Ньюс! Ле Монд! Известия!» — и по лицам отдыхающих угадывать покупателей. Работа была неплохая, но платили мало. Хватало только на еду для них с Анушкой да на кое-какую одежду. Хорошо еще, что от родителей остался крохотный домик в трущобах, так что спать не приходилось под открытым небом.
На пляже, там, где Радж проводил день, стараясь продать побольше газет, он познакомился с Бабу — торговцем наркотиками. Тот в основном занимался гашишем, но мог при необходимости найти все, что угодно. Снабжали Бабу этим добром какие-то темные люди, о которых сам Бабу предпочитал не рассказывать. Радж боялся и полиции, и бандитов, поэтому смелостью приятеля восхищался. К тому же Бабу умел хорошо одеваться, носил распущенными свои длинные кудри и пользовался популярностью у белых туристок. Впрочем, Раджу туристки не нравились — были они все хоть и молодые, но какие-то толстые, серые и дряблые.
Иногда Бабу уговаривал Раджа вместе с газетами приторговывать заодно и наркотиками.
— Это же так просто, — убеждал он, — кричишь издалека «Таймс!», а подойдя ближе, шепчешь «гашиш» — и все, а дальше уже просто: берут или не берут.
Радж смеялся в ответ на уговоры, но не соглашался. А вечером, когда он — усталый, испекшийся на солнце — приносил домой рис и молоко, его сестренка, маленькая Анушка, торопливо разводила огонь и готовила им ужин.
Анушка заболела как раз тогда, когда туристический сезон был на исходе. Радж напоил ее горячим молоком, а после она всю ночь металась в поту на кровати, выкрикивая что-то неразборчиво, и заснула только под утро, когда Радж уже должен был идти на пляж со своими газетами. По дороге Радж зашел в храм и помолился Ганешу, оставив ему горстку риса и цветок. День прошел крайне неудачно. Мало того что Радж клевал носом после бессонной ночи, так еще и начался небольшой дождь, поднялись волны, и туристов на пляже осталось совсем мало. Вернувшись домой, Радж увидел, что Анушке стало еще хуже. Ее глаза ввалились, она почти не могла разговаривать. Он снова напоил ее молоком, но к рису Анушка так и не притронулась. Всю ночь Радж сидел возле ее кровати, боялся, что Анушка умрет, и думал о том, что молоко кончилось, а у него совсем нет денег. Утром он снова пошел на пляж и до обеда бродил по песку в полном одиночестве, среди гремящих волн и мокрых булыжников. Возле самого края пляжа ему встретился Бабу. Тот сидел на камне, его длинные кудри развевались, из-под расстегнутой белой рубашки был виден загорелый мускулистый торс. Казалось, что он здесь специально для привлечения внимания прохожих немок и англичанок. Бабу курил косяк. Радж сел рядом. Бабу протянул ему косяк, но Радж отказался, вздохнув.
— Анушка болеет уже второй день, а денег нет, — сказал он, — может, одолжишь?
— У меня нет денег, брат, — сказал Бабу, — но у меня есть отличный гашиш. Пять тысяч за пять граммов. Все упаковано, продавать нужно только целиком, понял? За порванную упаковку спросят с тебя, такие правила. Четыре тысячи отдашь мне, а одну себе возьмешь.
— Ты же знаешь, я не умею, — сказал Радж.
— Заладил, не умею-не умею! — разозлился Бабу. — Тебе деньги нужны или нет? Сидишь тут, только девчонок мне отпугиваешь.
— Так нет же девчонок, брат, — сказал Радж.
Бабу вскочил с камня и пошел прочь.
— Бабу! — крикнул Радж. Бабу уходил все дальше. — Бабу! — крикнул Радж громче и побежал вслед за ним. — Бабу, постой, я согласен.
Гашиш Радж завернул в отворот штанов. Людей на пляже не было, но он пообещал Бабу, что уже вечером принесет деньги либо вернет товар. Подумав, Радж решил побродить между гостиниц, стоявших на второй линии, дальше от берега. По пути ему удалось продать газету парочке престарелых немцев, прогуливающихся под пальмами, а потом он, осмелев, даже прошептал им заветное слово «гашиш», но они то ли не поняли, то ли предпочли не понять. Некоторое время Радж гулял возле ресторанчиков, опасаясь заходить внутрь, но тоже без особых результатов. Проходящие мимо редкие туристы либо посмеивались над его заговорщическим шепотом, либо вовсе шарахались в сторону, принимая Раджа за попрошайку. До вечера удача так и не улыбнулась ему. Уже стало темнеть,