— Значит, вы хотите освободить Бэлу, — медленно проговорил я, стараясь осмыслить ситуацию. — Но, при чем здесь тогда казаки? Вы действуете сами по себе или все-таки по приказу князя Георгия Гиоргадзе?
Бешлоев усмехнулся:
— Разумеется. Князь знает, что Азамат и Мертон держат девушку, как заложницу. И он тоже заинтересован в том, чтобы она не досталась чеченскому предводителю.
— Почему? — спросил я.
— Потому что тогда союз молодых черкесов, которые поддерживают Азамата, и чеченцев окончательно укрепится, — ответил Казбич. — А я не хочу допустить этого. И князь Георгий тоже не хочет.
Глава 24
Я почувствовал, как в воздухе витает что-то опасное, но пока не мог понять, что именно.
— И что теперь? — спросил я, глядя на пистолет в руках музыканта, который он опустил стволом вниз, но из руки не выпускал.
— Теперь вы с нами, Печорин, — сказал Бешлоев, ухмыльнувшись. — Потому что, если вы попытаетесь предупредить кого-то еще, хотя бы даже и князя Гиоргадзе, то князь узнает о вашей связи с Верой.
— Вы же сказали, что князь знает о вашем плане. Или соврали? И какое право вы имеете лезть в мою личную жизнь и ставить под сомнение честь женщины? За подобное я, как дворянин, имею право убить вас! — проговорил я возмущенно.
Но, Амиран сказал совершенно спокойно:
— Дело в том, что, я — музыкант, как вы знаете. И натура у меня тонкая, романтическая, требующая постоянно новых интересных впечатлений. Так вот, гуляя при луне по заброшенным дворам этого крепостного поселения, весьма умело и остроумно выстроенного на месте старинного аула, я случайно увидел вас вместе с женщиной. И невольно услышал кое-что занятное… Потому я считаю, что вам выгоднее примкнуть к нашему маленькому отряду освободителей Бэлы, чем стать жертвой анонимных записок и разгневанного князя Гиоргадзе. А вот, если вы поможете нам, то все может сложиться сильно лучше для вас же. Например, князь может пасть жертвой вражеской пули. Они, знаете ли, часто бывают шальными. Особенно в темноте.
Он не договорил, но угроза уже висела в воздухе. На что Бешлоев намекал? Неужели князь Георгий должен погибнуть? Но, зачем это Амирану? Я не понимал, сжимая кулаки от бессилия. Меня загнал в угол какой-то ничтожный романтичный музыкант-шантажист. Или же ловкий и коварный шпион, прикидывающийся им? Значит, то не крысы шуршали в кустах, когда я был с Верой, а Бешлоев прятался и подслушивал! Да еще и подсматривал, наверняка, за нами, негодяй…
— Хорошо, — сквозь зубы пробормотал я. — Что мне нужно делать?
Казбич шагнул поближе ко мне, проговорив:
— Сегодня ночью чеченцы нападут на крепость с востока. Но, это будет отвлекающий удар. Настоящая атака произойдет с другой стороны — там, где маленькая калитка.
— Вы хотите впустить их внутрь? Я на такое предательство не пойду! — резко вспылил я.
— Нет, — покачал головой Амиран. — Мы хотим, чтобы они думали, что их впустят внутрь предатели. А, на самом деле, они попадут в ловушку.
— Я же украду в это время Бэлу, — перебил Казбич.
— Как? — удивился я.
Горец ответил:
— Я точно узнал, в каком шатре Бэла. А казаки, которые вызвались помочь нам, все подготовят к полуночи.
— Пока противостоящие стороны будут заняты обороной и штурмом, наша небольшая группа пройдет в тыл врага и освободит девушку, — пояснил Бешлоев. — Когда чеченцы будут атаковать, с ней останутся только Азамат и Мертон.
Я задумался. План был рискованным, но, что, если он все же сработает?
— А что с князем Гиоргадзе? — спросил я.
Бешлоев и Казбич многозначительно переглянулись.
— Князь… останется здесь, — наконец сказал музыкант.
В его голосе прозвучала двусмысленность, но я решил не уточнять.
— Ладно, — кивнул я. — Я помогу. Но только ради Бэлы.
Казбич усмехнулся:
— Ради Бэлы… или ради себя?
Я не ответил.
Как и предсказывали заговорщики, ближе к полуночи с восточной стороны крепости раздались выстрелы. Горцы начали ложную атаку, и гарнизон бросился к стенам, готовясь к обороне.
В этот момент я, Казбич и несколько верных казаков, — те самые, что схватили меня в сарае, чтобы я не пристрелил Амирана или Казбича, — двинулись к калитке.
— Готовы? — шепотом спросил Бешлоев.
Я кивнул.
Дверь бесшумно открылась, и мы выскользнули наружу. Ночь была темной, лишь дозорные костры и вспышки выстрелов освещали местность в стороне от нас, где шел штурм. Мы снова двигались вдоль старого русла реки по уже знакомой мне тропе, прячась в тенях кустов и деревьев, когда из-за облаков на небо выходила луна. Вскоре впереди показался чеченский лагерь. Шатры после нашего прошлого рейда с Вуличем выглядели значительно поредевшими и потрепанными. Охрана была ослаблена — большинство воинов ушли на штурм.
— Бэла в том шатре, — указал Казбич.
Мы подобрались ближе. Вдруг из темноты в свете луны показалась фигура воина с ружьем. Это был дозорный. Но, Казбич не растерялся. Он был готов ко всему. И его кинжал молнией вонзился в горло противника. Брызнула кровь, после чего тело мешком рухнуло на землю.
Еще несколько шагов, — и мы оказались у того самого шатра. Казбич откинул полог. Внутри горел слабый свет масляной лампы. Я приоткрыл полог и увидел Бэлу. Она сидела на полу связанная и плакала. Ни Азамата, ни лейтенанта Мертона рядом с ней не было.
Увидев нас, она широко раскрыла глаза, проговорив сквозь слезы:
— Казбич? Наконец-то ты пришел спасти меня!
— Тихо, — прошептал джигит, перерезая веревки.
Но, в этот момент снаружи раздались крики. Труп дозорного обнаружили.
— Бежим! — скомандовал я.
Мы выскочили из шатра, но путь к крепости уже был отрезан. Чеченцы поднимали тревогу.
— В ущелье! — крикнул Казбич.
Мы бросились к скалам, надеясь оторваться от погони. Пули свистели над головой.
Вдруг впереди показались всадники. И они скакали по тому самому высохшему речному руслу, по которому мы пробрались в неприятельский лагерь.
— Пропали… — прошептал один из казаков.
Но, это оказались не враги. Во главе отряда казаков, оснащенного запасными конями, скакал сам князь Георгий Гиоргадзе.
— Быстро! Садитесь!