Алексею для задуманного такое расположение – в самый раз. Удобно наблюдать, сподручно выстрелить. Расположился в чахлой рощице – с десяток деревьев, да и те наполовину голые, поскольку конец октября и ночи стали прохладными. Конечно, не такие холодные, как в России, но осень чувствовалась.
Лошадь к дереву привязал, одел на морду торбу с овсом – так она ржать не будет, чем может выдать Алексея. Все же лошадь – животное не дикое, не медведь или волк, сто́ит лошади заржать, немедленно появятся желающие узнать, как лошадь в лесу оказалась. Когда близок к неприятельским позициям, приходится продумывать каждую мелочь, если хочешь остаться в живых. Осторожные и предусмотрительные выживают, а кто привык полагаться на случай, долго не живут. Хотя счастливые исключения бывают.
Алексей постелил на землю кошму из овечьей шерсти – на голой земле можно за ночь простыть. Ее использовали и летом, потому что запах овцы отпугивает змей. Случаи укусов, особенно поздней весной, случались, и редко кто выживал. Ночью расслабляться не приходилось, придремывал вполглаза, вполуха. Но все же и такой отдых восстанавливал силы. Утром движение началось. У штаба лениво бродили ординарцы, денщики, потом появились младшие офицеры. Алексей сразу прикинул дистанцию: метров двести-двести двадцать. Вполне приемлемо для задуманного покушения. И попасть шансы есть, и у пули убойного действия хватит. Но выстрел можно сделать только один. Он и так себя демаскирует – звуком выстрела и дымом. (Есть у дымного пороха такая нехорошая особенность. Когда армия ведет бой, то дым создает временные помехи, особенно артиллеристам: не сразу видят попадания, поэтому поправки в прицел вносят с задержкой.) После его выстрела французы к позиции стрелка кинутся. Сначала к коновязи побегут, потом эти двести метров проскакать надо, у Алексея форы будет минут пять-семь. Главное, успеть доскакать до моста, там уже располагается дозор пехотного полка. Они выручат, отсекут преследователей ружейным огнем.
Иногда Алексей задавал себе вопрос: а стоит ли так рисковать? Вон другие офицеры вылазок не делают. Хотя не трусы, проверены в боях, Алексей их сам видел в деле: не скрываются за спинами солдат, сами ведут их в атаку. И награды есть, и уважение. И только Алексей, единственный из полка, устраивает себе опасные приключения. Выделиться хочет? Нет! Себе доказать, что круче других? Тоже нет. Или это черта характера – жить на полную катушку, чтобы было потом о чем вспомнить? Впрочем, заниматься самоанализом, копанием в поступках Алексей не был склонен. Просто привык исполнять порученное дело максимально хорошо, чтобы себя уважать. Здесь настоящая война, кровь, ранение и гибель, а не компьютерные стрелялки, где все понарошку. Так ведь находятся чудики, которые виртуальные стрелялки воспринимают всерьез, переживают… Как полагал Алексей, из-за недостатка сильных эмоций в обычной жизни. Скучна, однообразна жизнь офисного работника, некуда адреналин выплеснуть.
Неожиданно из-за зданий показалась целая кавалькада, не менее десятка всадников. Впереди явно генерал – эполеты, аксельбанты и прочая мишура. К тому же полковника так не сопровождают.
Надо стрелять! Алексей сорвал с плеча штуцер, взвел курок, приложил к плечу. Лучше бы не делать физических движений перед выстрелом. Надо успокоиться хотя бы минуту-другую. А сам уже стволом цель сопровождает. Генерал легко спрыгнул с коня, бросил поводья солдату, стал подниматься по ступенькам. Надо стрелять, а то скроется за дверью. Очень вовремя генерала окликнул кто-то из офицеров. Он остановился, обернулся. Алексей задержал дыхание на выдохе, между двумя ударами сердца мягко надавил на спусковой крючок. Выстрел! Лежал секунду, наблюдая за генералом. Есть попадание в грудь, куда и целился Алексей. Целить в голову опасно, можно промахнуться. Грудная клетка в разы больше головы, а попадания одинаково смертельны, не научились еще хирурги делать полостные операции, давать наркоз, стерилизовать инструменты.
На синем мундире расплылось кровавое пятно. Генерал упал, к нему бросились офицеры, кто поблизости был. Но некоторые сразу на коней – и к месту стрелка. Только Алексей времени не терял. Увидев попадание, бросился к лошади, торбу с морды снял, подтянул подпругу, которую отпускал на ночь, взлетел в седло и ударил каблуками сапог по бокам. Лошадь резво взяла в галоп, с каждой секундой разгоняясь все быстрее.
Навстречу по дороге – несколько французских солдат. Увидев скачущего офицера, сошли с дороги, уступив путь. Цвет мундиров у русских и французов одинаков, такие же эполеты. Когда на российской земле французы были, партизаны зачастую путали французов со своими, нападали. Да еще и русские офицеры между собой говорили на французском. После нескольких трагических случаев перестали пользоваться языком врага.
Алексей периодически оборачивался. Погоня была, но далеко, отстала метров на триста. И среди догоняющих солдат нет, потому как не видно ружейных стволов за спинами. У Алексея – по привычке – на каждом бедре по пистолету в кобуре. Удобное оружие, но только в ближнем бою. А перезарядить на скаку невозможно. Если кто-то сумеет догнать, двух он убьет, подпустив на пистолетный выстрел. А потом только в рукопашную, почти без шансов. Все французские офицеры при саблях, если кавалеристы. Или при шпагах, ежели штабные. Шпага легче, но может наносить только колющие удары, а саблей и рубить можно, и колоть, однако весит вдвое тяжелее шпаги.
В русских войсках шпагами не пользовались, только гражданские чиновники – как принадлежность парадной униформы. Хотя редко кто умел ею владеть.
Вот и мост впереди виден, там дозор. Лошадь уже устала, стала сбавлять темп. Преследователи медленно приближались. Полкилометра до моста, триста метров, двести. Один из дозорных вышел на середину моста, пытаясь понять, что происходит. Алексей обеими руками замахал, подавая знак, что свой, чтобы случайно не пальнули. Обернулся Алексей назад – половина преследователей отстали, повернули обратно. Им уже понятно: уйдет русский! Досадно, но среди французов мало тех, кто будет своей шкурой рисковать, чтобы задержать или убить русского офицера. Уже перед мостом еще раз обернулся. Догоняет всего один, саблю вытащил, размахивает. Алексей на мост влетел, копыта гулко по дереву бьют. И неожиданно залп нескольких ружей. И лошадь упала, и француз. Алексей поводья натянул, лошадь остановилась, поводя боками. Алексей с лошади спрыгнул, перед ним капрал седоусый, видимо, отслужил лет двадцать, старый служака.
– Молодец! Выручил!
Алексей залез