От Москвы до Немана путь французов составил долгие 1200 верст. Коммуникации растянуты, обеспечить безопасность на каждой версте невозможно. И пока шли солдаты разгромленной армии, умирали от переохлаждения, от голода, их убивали партизаны. У кавалеристов ситуация не лучше: лошадей кормить нечем, их забивали, мясо съедали. Последний солдат разгромленной армии покинул границы Российской империи в канун Рождества Христова.
Но и русским солдатам нелегко пришлось. Снаряжение, оружие, амуниция весили почти три пуда, 46–48 кг в современных мерах. Одеты были теплее французов – шинели, шапки, сапоги, да и к морозам привычнее. А еще моральный момент важен. Русская армия гонит французов, бьет в хвост и в гриву. Вдоль дорог убитые захватчики лежат, и не хоронит их никто из однополчан. Ни сил нет, ни инструмента мерзлую землю долбить. И снова для крестьян тягость – трупы сжигать. А иной раз дикое зверье обгладывало до кости – волки, лисы, одичавшие собаки, воронье.
К Алексею с Матвеем прибился бежавший из плена солдат. Поморожены щеки, пальцы. Поверх потрепанной летней униформы драный кожух на пару размеров больше. Зато к французам зол. Пленен был на Бородинском поле, пленных не спеша гнали колонной к границе. Видимо, Наполеон по примеру римских императоров хотел прогнать пленных по улицам Парижа как зримое доказательство победы над московитами. Солдату на ночевке удалось бежать, немного поморозился. В какой-то деревне сердобольный селянин старый кожух отдал, накормил кашей.
– Мужики, возьмите к себе! Что я один могу без оружия? А душа кипит отомстить!
Алексей подумал – и правда! Почему они с Матвеем напрашиваются в чужой отряд и получают отказ? Свой отряд организовать надо! Желающие послужить Отечеству найдутся, оружие заберут у французов силой.
– Как тебя звать-то?
– Иван, по фамилии Бескудников.
Перво-наперво напросились в избу, размером поболее – пятистенку, на ночевку. Алексей хозяину даже копейку дал за стеснение. Спали на полатях, утром хозяин накормил толокняной затирухой и хлебом. Духом воспряли. В холода да на голодное брюхо – много не навоюешь. Иван с завистью поглядывал на оружие Алексея. И штуцер у него, и пистолетов три в кобурах, и нож. Не выдержал:
– Алексей, мне бы хоть нож. Как убью француза и заберу его оружие, нож верну.
– Из пистолета стрелять можешь?
– Стрелял.
– Тогда держи.
Отстегнул с пояса кобуру с пистолетом, ножны, лядунку малую с десятком пуль и порохом. О! Обрадовался Иван, знал цену такому щедрому подарку.
– Только давай договоримся. Ты выполняешь все мои приказы. Не хочешь – вольному воля.
– Могу на крови клятву дать!
– Не стоит.
Словам Алексей не верил, пусть себя в деле проявит. Случай подвернулся в тот же день. Прошли две версты до соседней деревни в пять изб, на улице лошадь, запряженная в сани. Из избы крики. Явно неладное что-то.
– Оружие приготовить! Пошли!
Калитка нараспашку, как и дверь в избу. Ни один справный хозяин зимой дверь открытой не оставит, изба вмиг выстудится. Стало быть, чужие в избе. У Алексея в каждой руке по пистолету. Сделал шаг из сеней в избу, а там двое французов. Один хозяина, пожилого мужика, мутузит, другой в открытом сундуке роется. Алексей выстрелил в одного, сразу во второго. Грохот, комнату дымом заволокло, визг испуганной хозяйки.
– Замолчи!
Крик стих.
– Еще супостаты есть?
Женщина, стоявшая у стены, замотала головой. Дескать, нет. И почти сразу со двора выстрел. Алексей выскочил из избы. У калитки еще один француз, уже убитый. И Иван, пистолет в руке держит.
– Энтот из соседней избы прибег.
Стало быть, трое было, но не факт.
– Матвей, осмотри другие избы, только осторожно. Если что – шумни, не геройствуй.
Алексей с Иваном в избу прошли, к столу. Первым делом пистолеты перезарядили. Потом вытащили оба трупа из избы, погрузили на сани. За деревней надо их выбросить в глухом месте. Если трупы в избе обнаружат, хозяев казнят. И в сани забросили еще одного, что у калитки валялся. Вернулся Матвей.
– Чужих никого нет.
Матвей развязал мешок, интересно стало, что француз трофеем взял? Шаль пуховая, меховая жилетка и заячьи поршни – эдакие туфли мехом внутрь. В холодное время года в них в избе ходили, в прохладное лето и на улице. Ноге мягко, тепло, одна беда – подошва быстро протиралась до дыр. Так ведь и шкурка заячья сущую мелочь стоит. А если хозяин рукастый, так и сам зайца в силки поймает. Матвей вещи в мешок загрузил, отнес в избу, что по соседству стояла. Парням эти вещи не нужны, а хозяевам пригодятся.
Иван взял лошадь под уздцы, повел. За ним Алексей и Матвей. Через версту бревенчатый мост через ручей. Сбросить бы тела в ручей, да он льдом покрыт. Затащили под мост. С дороги не видно, а через неделю-две французов в этих местах уже не будет. А по весне лед растает, трупы вода унесет, если раньше дикие звери не растерзают. В санях-розвальнях, явно отобранных французами у какого-то крестьянина, обнаружилось ружье и палаш в ножнах.
– Владей! – разрешил Алексей.
Иван схватил ружье, как младенец соску. Замок осмотрел, любовно погладил. Похоже, ружье в хорошие руки попало. Настрадался Иван в плену, теперь будет биться до последней капли крови. В плен по-разному попасть можно. Кто-то остался без пороха и пуль, отбивался штыком и прикладом, пока не навалились гурьбой либо по башке не ударили. Другой руки поднял, когда опасности для жизни не было еще, но товарищи рядом полегли. Наверняка вспомнил пословицу: «Один в поле не воин». У пушкарей другая ситуация. У них из личного оружия только тесак. На той же батарее Раевского пушкари жертвовали собой, последний пушечный заряд почти в упор в кавалеристов выпускали, французы потери ужасающие несли, но батарею захватили. Артиллеристы отбивались банниками, трофейным оружием. Малое число пушкарей в плен угодило – кто ранен, кто контужен, да и те без лекарей быстро померли. Французы, не ожидая ожесточенного сопротивления, не озаботились взять в поход на Россию лекарей числом поболее и инструменты. У самих медицинские потери большие, русским помощь не оказывали.
Потому Алексей, не зная деталей, Ивана не осуждал. В военном деле не только победы