Весь первый урок на меня то и дело оборачивались, хихикали за спиной, шушукались. На второй день по рядам пустили бумажку, в которой одноклассники упражнялись в остроумии. В конце бумажку кинули мне на парту. «Милая Мила – корова жирная, колхозница, дерёвня…» и тому подобное. Я прочитала и молча положила бумажку. Многие фыркнули и отвернулись. На третий день одна из одноклассниц на мой вопрос «Где женский туалет?» указала на мужской. Опять все ржали. Всю первую неделю надо мной так или иначе потешались одноклассники. Ко всему прочему, классная руководительница назначила меня ответственной за журнал – крайне «непрестижная должность» на тот момент, – еще и задерживаться приходилось, пока учителя проставят свои оценки, а значит, потом искать кабинеты самостоятельно (а школа из двух корпусов, с повторяющимися номерами, – поди догадайся, 23-й кабинет в первом корпусе или во втором). Понятное дело, я выглядела уже стандартно, как все, многие сами подходили ко мне на перемене, спрашивали, откуда я, где раньше училась, чем увлекаюсь. Но встречают все же по одежке. И с подачи главной заводилы в классе – Леры – все равно подставляли. Например, один из учителей не любил, когда ученики встают во время ответа, а мне сказали, мол, надо непременно встать, когда отвечаешь, иначе снизит оценку. Я вскакивала, меня с раздражением сажали обратно. Вместо учительской (отнести журнал) отправили в комнату для хранения швабр и прочего хозинвентаря. Вместо библиотеки (получить учебники) – в бухгалтерию. Однажды я пришла после перемены, а в моем пенале кто-то разобрал по частям все ручки, потом вывернули наизнанку рюкзак. Подложили в рюкзак кусок кисти от скелета из кабинета биологии. В общем, просто одна жесть творится. Я плачу дома каждый вечер, но не хочу расстраивать маму, которая очень переживает за то, как у меня в новой школе все складывается. Так как пока на каждую выходку я реагировала абсолютно спокойно, часть одноклассников начали со мной общаться и не скатываться на мелкие пакости. Но лидер класса и еще некоторые одноклассники продолжают в том же духе: завязанные между собой шнурки на кроссовках; сменка, закинутая на вешалку в раздевалке так, чтобы я не смогла достать; связанные рукава куртки; морда коровы, нарисованная на ластике. Мне так обидно, и еще обиднее, что они это делают, а я просто молчу и все проглатываю, чувствую себя полной дурой, понимаете? Как это все прекратить, я не знаю. Я хочу просто ходить в школу и просто учиться.
Во время рассказа Мила теребила рукава свитера, а Вита думала: «Мне бы твои проблемы, Мила. Завязанные шнурки и рукава – ты это серьезно?»
Анна с сочувствием смотрела на Милу.
– Должно быть, очень тягостно собираться в школу каждый день, когда знаешь, что тебя там ждет.
– Как на каторгу.
– Еще бы! Ребята, кто хочет поддержать Милу? Может, есть идеи, как можно справиться с нападками?
Кроме слов поддержки, которых было много, – «сочувствую», «я бы тоже расстроилась», «тяжело», «обидно» и т. д., – было и два интересных комментатора, которые сцепились друг с другом не на шутку.
– Знаешь, в моей школе был как-то похожий случай, – начал свой рассказ мальчик по имени Андрей. – К нам пришла новенькая, и по законам класса ее все стали проверять на стойкость. Уж мы ее тогда потроллили прилично, она первый месяц от нас получала посерьезнее, чем ты. Но она на все наши выпады улыбалась и никак не показывала нам свою реакцию. Мы ее тогда продавливали на предмет эмоций и все такое, но она держалась и никак не выдавала, что ей плохо. Класс тогда почти весь сдался. С ней многие начали общаться, потому что реально нормальная девчонка была, но одна группа продолжала издеваться. Так вот. Случилась контрольная по физике, очень сложная, народ буксует, я тогда еле на трояк написал, а девчонка эта, смотрю, уже все сделала – у нее, оказывается, вся семья технари и математикой-физикой с ней занимались много и постоянно. Для нее эта школьная программа была так, просто еще раз повторить. И вот она все по-быстрому решила и стала по одному одноклассникам помогать, жестами показывает – давай помогу, быстро пишет задание на листочке, передает и т. д. Она и этим заводилам не отказала, тоже предложила помочь, чтоб не получили двойку. Так они, понятно, потом сказали, что это ничего не значит – помогла и помогла, так бы любой нормальный человек поступил, – но реально от нее отстали, мы сейчас дружим все вместе. Так что норм, что ты не отвечаешь им и не показываешь, что тебе больно и плохо, – этого им и надо, они продавливают тебя просто. Им все равно, жирная ты или нет (кстати, нет), они хотят эмоций, не давай им их и покажи, что ты выше этого.
– Слушай, с таким подходом тебе надо проповеди читать. Тебя ударили по одной щеке, подставь другую и улыбнись, – возразила ему Саша, дерзкая и активная девчонка.
– А ты как хочешь, чтобы она встала на середину класса и заплакала: «Ой-ой, вы меня обижаете, рукава на куртке завязали, хнык-хнык»?
– Нет, я предлагаю всем им завязать рукава на куртках и сменки всему классу поменять, чтобы поняли, каково это.
– Они тогда будут точно знать, кто это сделал, и начнется война. Они ее проверяют на прочность.
Тут не выдержала Вита:
– А зачем они это делают?
Все разом обернулись.
– Действительно, зачем они ее проверяют на прочность, да еще так унизительно – обманывают и издеваются?
– Ну… хотят посмотреть, нормальная ли она. И чтобы не строила из себя умную.
– Ну подождали бы, поговорили бы с ней, из этого и стало бы понятно, что она нормальная. Вообще не понимаю, зачем человеку устраивать такой стресс: он меняет школу, приходит в новый класс, никого не знает… Вместо того чтобы ему как-то помочь влиться, на него еще и целая группа нападает. Мне вообще кажется, что это травля.
Нужно сказать, что Вита, пока находилась «в бойкоте», много прочитала на эту тему и была довольно неплохо осведомлена о травле.
– Какая травля, что ты несешь! Договорились! Рукава связали на куртке – и уже травля!
Такого напора Вита не ожидала и немного испугалась. Но тут уже вступила в разговор Анна:
– Давайте успокоимся. Похоже, ситуация Милы многих задела за живое – у каждого свой опыт, свое мнение. Мы очень разные, и то, что одному человеку легко перенести, для другого