– Анна, а что делать, если ты действительно ничего не можешь изменить в ближайшие годы? Тут ты с группой раз в неделю, а там – ежедневно с утра до вечера. Что можно сделать?
– Вита, «делать» для чего?
– Чтобы защитить себя, чтобы это быстрее закончилось.
– В зависимости от того, что происходит. Во-первых, если есть прямая угроза жизни (к сожалению, такое бывает, когда родитель бросается с кулаками, душит), то обращение в полицию и даже в органы опеки будет наиболее правильным вариантом. Это важно, чтобы самому не стать жертвой, своя безопасность – прежде всего. Но нужно понимать, что тебя могут забрать из семьи и поместить в приют/интернат. Это крайний вариант, когда опасность действительно существует. Ее важно оценивать реалистично.
Другой вариант – и я тебе его рекомендую – попробовать поговорить с мамой насчет развода и возможности разъехаться. Иногда мамы сохраняют отношения ради детей, но маме важно объяснить, что отношения сейчас хуже, чем их отсутствие.
Мне искренне хочется сказать, что все можно поправить; пообещать, что мои советы помогут, но иногда ничего не работает, нужно просто ждать совершеннолетия и бежать. Тогда остается только помнить, что такие отношения – не норма, что ты строишь и выбираешь отношения сам; от тебя зависит, какими они будут. Из разрушительных отношений ты имеешь право выйти. И чтобы после восемнадцати лет было куда бежать, учись. Учись здесь и сейчас. Твои знания – единственный твой багаж. Может быть, ты уйдешь из дома с пустыми руками, но как бы банально это ни звучало, имея знания, ты сможешь найти работу, устроиться и не зависеть от семьи или от партнера, который пытается воспользоваться твоей зависимостью.
– Анна, я пришел в группу, потому что друг порекомендовал. Кто-то из его родственников вас знает. Он прямо настаивал, чтобы я сюда пошел. И я пришел. Сначала думал, что будет какая-то фигня, но некоторые истории меня задели. Я тоже хочу рассказать свою.
– Пожалуйста. Ты Саша, да?
– Да, Саша. Мне шестнадцать лет. Я, наверное, такой же, как парень Вероники. Я тоже ударил свою девушку, ее родители заявили в полицию. Меня поставили на учет. Могло бы ничего и не быть, но у ее родителей есть деньги, а у моих нет. Вы меня осуждаете?
– Зачем ты ее ударил? Она тебе что-то сделала? – спросила Вероника.
– Не помню, это было год назад, что ли. Выбесила меня. У меня иногда случаются приступы гнева, я не могу себя контролировать.
Анна немного переживала, как может развернуться диалог у Саши и Вероники, потому что они оказались «по разные стороны баррикад». Сначала она хотела сказать, что даже если человек что-то делает не так, он не заслуживает физического насилия, но поняла, что тогда Саша может закрыться.
– Саша, что заставило тебя сейчас рассказать об этом?
– Я не думал тогда, как чувствовала себя девушка, думал только, что она меня бесит и что сама виновата. А Вероника стала рассказывать про свою семью, что их бил отец, и я вдруг вспомнил.
Мне было четыре года, когда мама сошлась с отчимом. Примерно через год он начал ее избивать – бил по печени и почкам. Я просыпался от шума драк и орал. А отчим ударял маму и, пока она вставала, успевал подойти ко мне, ткнуть лицом в подушку и держать, пока я не задохнусь. Я терял сознание.
– Господи… – выдохнул кто-то из группы.
– Еще он ударил меня головой об угол стола – у меня шрам и вмятина на лбу. А как-то раз толкнул маму так, что она влетела головой в аквариум, тот разбился, вокруг стекла, вода, умирающие рыбки… Я их собирал по полу. Почти все потом погибли. И куча мелких стекол в плечах, лице и голове мамы. Что смог, я вытащил, остальное доставала в бане ее подруга – глубоко врезались. У меня есть старшая сестра. Когда ей было девятнадцать лет, отчим избил ее на глазах у ее двухлетнего сына. С мужем она тогда развелась, заступиться было некому, а меня не было дома. Сестра потом пошла в полицию и написала заявление! Тут, можно сказать, повезло. Участковый оказался молодым парнем, положил на нее глаз. В общем, над отчимом поработали в полиции так, что пока он больше не трогал ни нас, ни тем более маму.
Но что с того, что он перестал это делать? Что с того, что теперь он любит моего племянника? В моем детстве он избивал меня, бил по голове – у меня теперь проблемы с глазами, – доводил морально, унижал и оскорблял. Я его ненавижу. И себя ненавижу.
– Тебе кажется, что ты становишься на него похожим?
– Да, я сегодня понял, что, когда меня кто-то бесит, я перестаю себя контролировать; мне хочется крушить все вокруг, ломать вещи, мебель и, если кто-то рядом, мне хочется, чтобы и он мучился, тогда мне как будто легче становится.
– «Бесит» – это как, Саша?
– Последний раз я играл на компьютере, мать попросила убрать, а я не сразу пошел, и она начала зудеть: мол, я сижу и ничего не делаю. Я разозлился и бросил стул в стену. Она стояла рядом. Я кричал так, что она заплакала и ушла. Я понимаю, что поступил неправильно, но в тот момент я не мог себя контролировать. Я не хочу становиться как отчим. И не понимаю, почему мама продолжает с ним жить после всего, что он сделал.
– Ты не станешь как он, потому что уже отследил в себе такое поведение. Гнев – это зачастую реакция защиты.
– Но мне не от чего было защищаться.
– Сейчас – да, но когда-то ты постоянно чувствовал себя беззащитным: отчим мог неожиданно напасть, избить… Это страшно, и тогда ты был не в состоянии себя защитить. И с одной стороны, копилось это напряжение от несправедливости, подавлялись чувства, а с другой, как это ни прискорбно, модель поведения усваивалась. Мы все усваиваем поведение окружающих людей. И вот настал момент, когда ты себя можешь не сдерживать, за это ничего не будет, и твоя ярость прорывается со всей накопленной силой. Плюс, похоже, есть и обида на маму, что она продолжает жить с отчимом, тем человеком, который сильно навредил вашей семье.
– И что делать?
– Ребята, я знаю, что многие из вас сталкивались с такой проблемой: как контролировать себя? Мне бы хотелось дать вам быстрый совет, как помочь себе и перестать злиться, научиться контролировать себя. Но, к сожалению, такого совета не существует. Одно могу сказать: когда