Прошло какое-то время после той истории в гараже, я немного успокоилась. Ходила в школу с девчонками, отвлеклась, соседа больше не видела. Но однажды вечером к нам пришел Пашин друг. Паша очень уважительно с ним разговаривал, а потом попросил меня показать гостю дорогу до магазина. Я без задних мыслей согласилась. У друга была огромная новая «ауди» – я не видела таких раньше. В общем, мы поехали в магазин, правда, через лес. Но в лесу этот парень остановился, заблокировал двери и начал приставать ко мне… Я отбивалась, а он ударил меня под дых и сказал, что Паша меня ему продал.
Так и началось. Паша стал продавать меня постоянно. Я втихаря начала пить. В тот год я кое-как закончила девятый класс. На следующий год пошла в техникум. Сестра успела родить дочку, мама по-прежнему пила. Всем было на меня плевать, все были заняты. И никто не видел и не знал, что со мной происходит. Техникум в тот год я бросила, стала принимать наркотики, на них подсадил меня тот же Паша. Он был наркоманом, как выяснилось.
Вы, наверное, читаете это и думаете, какая я ужасная, но мне все равно уже – хуже, чем тогда, быть не может.
Мне было 15 лет, а я стала «кормилицей». Знала все бани в городе. Туда меня обычно отвозили. Паша бил меня, если я отказывалась куда-то ехать, давил морально. Угрожал, что все обо всем узнают. Я хотела закончить все это, но меня откачали. В больнице хотели даже в психушку положить, потому что говорили, что я для себя опасна, но мама не дала. Как-то после очередной такой поездки решила утром все рассказать маме. Она сказала, что я все придумываю. Я пошла на крышу – 9-й этаж – и хотела спрыгнуть. Но внизу стояла мама. Я не спрыгнула. Писать тяжело. Задыхаюсь.
У меня не было ни друзей, ни подруг. Боялась, что кто-то узнает о том, что я делаю. Я была проституткой. Так продолжалось все эти годы, пока я как-то не пришла домой, а его нет. Оказалось, его посадили в тюрьму.
Я была на седьмом небе от счастья: я свободна! О том, что со мной происходило, никто, кроме меня, не знает.
А сейчас еще проще: мама умерла, а меня как несовершеннолетнюю недавно отправили сюда к родственникам; меня здесь никто не знает, и мне от этого хорошо. Но только от этого. От всего остального меня тошнит, я ненавижу мужчин, я не могу смотреть на девчонок своего возраста, у меня постоянно всплывают картинки перед глазами. У меня не было первой любви, романтики, только грязь. Я не вижу никакого смысла в жизни. Я вам подробности не описываю. Это было бы слишком. Но вы единственный человек, которому я все рассказала. Спасибо.
P.S. Не рассказывайте никому. Если вдруг кто-то узнает, я не переживу такого позора. А моя сестра считает Пашу хорошим, у нее растет дочь; они не переживут, если все узнают».
Анна сидела на диване как оглушенная. Еще раз пробежала глазами письмо. Встала. Снова села. Посмотрела на дверь, на часы, снова на дверь.
«Сейчас будут приходить дети. Они ведь еще дети! Как такое с детьми можно делать? Ни с кем нельзя». Мысли скакали, было трудно сосредоточиться и построить план действий.
Сначала Анна хотела позвонить знакомой-юристу. Но что она ей скажет? Она не знает, кто это написал; если передать дело в полицию, дети вообще перестанут приходить. Но девочка попросила помощи, она не видит смысла в жизни. Именно об этом она пишет. Если она решила поделиться, то будет ждать хотя бы какую-то обратную связь, уж точно не допросы.
Кто это? 17 лет. Должна, по идее, выглядеть старше других, хотя это не показатель. Может быть, это Гуля? Она из Казахстана. Но Гуле точно нет семнадцати. Это же уголовное дело – склонение ребенка к проституции и наркотикам! Надо поговорить с юристом. Но девочка попросила не рассказывать никому. Что делать-то? Как вообще помочь, когда не знаешь, кому помогать, и действовать в открытую нельзя?
Анна решительно встала с дивана, подошла к двери, вернулась обратно. Она никак не могла прийти в согласие с мыслями. Что делать?
Дверь открылась, и вошла Амира.
Девчонка, которой на вид дашь не больше 14 лет – хрупкая, бледная, с вытянутым лицом и пухлыми губами. Ее внешность была немного даже кукольной.
– Амира? Ты сегодня пораньше, проходи.
Как только вошел первый ребенок, Анна изменилась. Нет времени быть растерянной, каждый ребенок приходит сюда за помощью, поддержкой, нужно взять себя в руки и продолжать. И девочке из письма она найдет способ помочь.
– Да, я рано освободилась.
– Хорошо, заходи, я рада. Давай чаю налью, на улице так промозгло.
Анна улыбнулась, а Амира кивнула в ответ.
«Вот и отлично! Если уж мы неуправляемую погоду можем победить при помощи чая с печеньем, то и все остальные проблемы решим».
Амира заулыбалась.
«Мы все решим», – крутилось у Анны в голове.
История 16. Вита. Кролик
Часто Вита ездила в школу с Ильей. Они договаривались встречаться утром на остановке, в школе почти не общались, вечером, если позволяли уроки, вместе ехали домой. Вита уже свободнее чувствовала себя с Ильей, история с поддельным аккаунтом их сблизила. В тот день они стояли у школьных ворот вместе, когда мимо прошли одноклассники со словами:
– Привет, Кролик.
Вита изменилась в лице. Она не знала, как лучше поступить: показать Илье, что умеет себя защитить, или прикинуться обиженной и нуждающейся в помощи и защите. Второй вариант Вита откинула – ей никак не хотелось выглядеть слабой.
– Пошли вы, уроды!
Илья посмотрел на нее и спросил:
– Все в порядке?
Вита ничего не ответила Илье. Она понимала, что ребята ее провоцируют, было очень обидно. Кличка Кролик тянулась за ней с младших классов. В 7-м классе вроде бы все уже забыли, но в этом году все началось с новой силой. Вита максимально скрывала свой прикус – старалась улыбаться с закрытым ртом, зимой куталась в широкие шарфы, чтобы прикрыть нижнюю часть лица. Но когда ты учишься в классе с одними и теми же людьми, все особенности твоей внешности как на ладони и задиры всегда найдут повод цепляться. Сейчас они шли и ржали над Витой, а затем обернулись и передразнили.
– Вита, ты чего?