Растерянная неожиданными поворотами сюжета, я медленным темпом ковыляла по городу, до сих пор пребывая в прострации. Она даже не сообщила о своем решении… Боже, она серьезно решила перечеркнуть все годы нашей дружбы из-за собственных предрассудков? Неужели я совсем ничего для нее не значу?
В горле запершило, и я поздно поняла, что мне тяжело дышать. Остановившись посреди дороги, опираюсь плечом о столб светофора и интенсивно моргаю, пытаясь избавиться от собравшихся в глазах предательских слез обиды и горечи. Губы задрожали, и, чтобы не выглядеть жалко, мне приходиться прикрыть лицо ладонями и причитать в мыслях: «Только не плакать, не плакать, не плакать». Но это не в моей власти. Эмоции, как бы трудно ни было признаться, всегда выше разума. Если разум – король, то чувства – это бог. И я склонилась перед ним.
Плакать не стыдно, Рэйчел, ты же это знаешь. Стыдно бояться проявить свою слабость, потому что в слабости проявляется и сила.
Опухшие губы вкуса соли наконец-то прекращают дрожать, и я провела по верхней губе языком, собирая капельки слез. Понадобилась пара секунд, пока я не отыскала в кармашке сумки мобильный телефон.
Конечно, шансы на то, что Роуз снимет трубку, ничтожно малы, но даже на дне ящика Пандоры хранилась надежда. К моему великому разочарованию, после первого гудка включился автоответчик:
– Привет, это Роуз. Сейчас я не могу говорить, поэтому оставьте сообщение после звукового сигнала, – послышался заранее записанный голос подруги.
Я судорожно вздохнула и шмыгнула кончиком носа.
– Привет, Роуз. Я уверена, ты сейчас меня слышишь, поэтому возьми трубку. Нам надо поговорить. Ты уволилась и даже мне ничего не сказала… Я волнуюсь за тебя. Пожалуйста, перезвони мне, ладно? Пока.
Заблокировав экран сотового, опускаю руки и поднимаю заплаканный взгляд на круг солнца. Оно в зените.
Трудно свыкнуться с мыслью, что Фишер не выполнит мою просьбу и не захочет перезвонить, однако, простояв так минуты три, я киваю самой себе и ухожу.
Гулкие сигналы, шум колес и гоготание остаются где-то в стороне, точно проходят мимо, не касаясь меня. Такое ощущение, будто я чужак из другой вселенной, может, путешественник во времени, и то, что происходит в данный момент, не моя забота. Это и есть потеря самого себя? Вечные скитания в поисках покоя, который мы выдумали сами?
Кто-то на ушко едко шепчет: «Ты делаешь все неправильно», я же завороженно вслушиваюсь и готовлюсь склонить голову, чтобы снова заплакать. Нельзя опускать руки! Только не сейчас.
Вдруг кто-то сильно задевает меня плечом, вмиг возвращая на землю. Я оглядываюсь, осознав, что уже некоторое время стою, пустив корни под каменное покрытие. И все бы ничего, я бы сделала смирный шаг вперед, однако небольшой газетный киоск, где столпилось несколько человек, привлекает мой внимательный взор.
Это свежая газета, и не какая-нибудь, а Future time. Странное чувство ударило прямо по вискам, мурашки атаковали спину, словно кто-то нож вонзил.
Протиснувшись сквозь толпу, хватаю свежий выпуск газеты и в шоке раскрываю глаза, отчаянно мечтая, чтобы они лопнули! На главной странице размещена фотография Никсона и его отца мистера Райта, стоящих у входа в престижное здание, а над снимком большим жирным шрифтом написано «ДЖЕКСОН РАЙТ, ТРУС И МОШЕННИК, ОСТАВЛЯЕТ ПОСТ ПРЕЗИДЕНТА ХОЛДИНГА».
Что это? Нет, это страшный сон… Откуда они узнали, ведь Ник уверял, что это строжайший секрет?
Обливаясь холодным потом, я дрожащими руками сжимаю края газеты и испуганными, бегающими туда-сюда глазами скольжу по статье. Боже мой. Это просто катастрофа! Сколько здесь лжи и грязи, сколько громких слов и информации, которая явно не касается СМИ и общественности. Сердце больно закололо, как бывает, когда хороший человек видит всю гниль в лучшем друге.
Ничего не понимаю. Как мисс Винсент и Фил допустили это к печати?! Какого черта я ничего не знала?!
Издав рык, я бросаю наличку и, схватив один экземпляр, несусь на всех парах к Future time, отмахиваясь от назойливых мыслей, в каком же бешенстве сейчас Никсон.
Не вижу никого перед собой, пугаю коллег в кабине лифта, отругав кнопку и чуть ли не сломав ее, однако, несмотря на некоторые сложности, мне удается добраться до своего этажа.
Клара замечает меня, сперва улыбается, но, заметив мое скверное настроение, сдувается и поднимается со своего места, наверняка для того, чтобы помешать. Ей удается схватить меня за рукав пиджака, тем не менее я вырываюсь, одарив ее убийственным взглядом.
– Рэйчел! Туда сейчас нельзя, эй! – ловит меня на ходу Лиззи.
– Она у себя? – практически дышу огнем я, не уменьшая уверенного напора.
Секретарша не отвечает, лишь бросает предостерегающий взгляд на дверь с табличкой, и я без слов улавливаю: да, у себя.
И плевать, что весь отдел пожирает меня любопытными и боязливыми глазами, плевать на их шепот за спиной, плевать на последствия. Я хочу узнать причину… Почему они оклеветали мистера Райта? Почему они решили уничтожить если не его карьеру, то его сына? Барбара прекрасно знала, что я встречаюсь с Никсоном, собственно, как и мистер Бенсон, но какого черта?!
Женщина с пучком на голове круто поднимает подбородок на шум в дверях и растерянно хмурится, переводя взор то ли на, мягко выражаясь, сердитую меня, то ли на напуганную Лиззи.
– Простите, мисс Винсент, я… – щупленькая секретарь не заканчивает мысль, жест руки ее останавливает.
Я дышу отрывисто, игнорирую буйные удары сердца, но чувствую, как бумага в моей руке размякает.
– Ничего, Лиззи. Оставь нас, – просит спокойно Барб, чем меня из себя выводит. – Рэйчел, я как раз хотела с тобой поговорить, – осведомляет та, когда секретарь покидает кабинет.
Она издевается?! Лишь сейчас собирается рассказать про лживую статейку, в которой клевещут на компанию моего парня?!
Мне приходится перевести дух, иначе в глазах мутнеет, а очертания стройной женщины расплываются. Барбара это замечает, хмурится, однако продолжает говорить, пристально разглядывая меня.
– Я тобой очень довольна, Рэйчел. Твоя статья вышла безупречной, – улыбается Винсент, – я не ожидала от тебя такого.
– Я от вас тоже такого не ожидала, – сквозь стиснутые зубы проговариваю четко я. – Что это?!
Поднимаю газету на один уровень со своим побагровевшим от ярости лицом и не моргаю. Меня до чесотки раздражает хладнокровный вид начальницы, словно так и надо.
– О, так ты уже видела, да? – в замок соединяет ладони та. – Мне так понравилась твоя статья, что я тут же велела отдать ее в печать. Это же сенсация!
В меня словно