В квартире всё было как я оставил: тетрадь деда открыта на краю стола, шкатулка с непонятными знаками — под ней. Я прошёл, не включая свет. Только тусклое дыхание настольной лампы у кровати отгоняло мрак. Скинул куртку, обувь, штаны. Упал на кровать. Голова коснулась подушки — и мир выключился.
Мне снился сон. Не помню ни образов, ни слов. Только послевкусие. Как будто кто-то говорил со мной, показывал что-то. И это было важно. Но как с радио — ты повернул ручку громкости влево, и осталась только тишина.
Я открыл глаза. Комната была серой и тяжёлой. Тени лежали ровно. На подоконнике — чайная ложка, забытая вчера. От неё — блик на стене, в форме стрелы.
Телефон. Я потянулся, включил экран. 11:36. Один пропущенный вызов. Я перезвонил. Гудок. Второй. Пауза. Тишина. Звонок сбросили.
— Настя, — сказал я, почти шёпотом. — Что за игры?
Я провёл ладонью по лицу. Кожа была такой тёплой, как будто внутри меня кто-то топил печь.
Поднялся. Прошёл в ванную. В зеркале был я. Но будто слегка не совпадающий. Лицо не изменилось, но глаза какие-то потухшие. Шелест, наверное, хмыкнул бы: «Вот и смотри на него, если не боишься». Умылся. Холодная вода обжигала. Ладони дрожали. Вода стекала по подбородку, и казалось, что её больше, чем я налил.
На кухне — привычный ритуал. Турка. Два ложки кофе. Немного воды. Отличный горький запах, который бодрит ещё до первого глотка. Вскипело. Убрал с огня. Пена осела. Налил. Сел у окна, сделал первый утренний глоток. Горько. Горячо. Именно то, что нужно.
Я снова набрал её номер. Гудки шли один за другим. Прервал вызов. Когда уже начал тянуться за курткой, телефон завибрировал в ладони. На дисплее высветилось «Настя».
— Привет, — сказал я.
Секунда тишины. Потом — её голос, немного взволнованный:
— Прости, что не ответила сразу. Мне нужно было кое в чём разобраться. Ты не занят?
Я вздохнул. Почувствовал, как под лопаткой отпускает какое-то напряжение, которое даже не осознавал.
— Теперь точно нет. Что случилось?
— Давай лучше расскажу при встрече. Ты сейчас где?
— Собрался выезжать, покататься. Но могу заехать к тебе. Или встретимся в кофейне?
— Давай лучше у меня дома.
— Скоро буду.
Я одним глотком допил кофе. Вышел в прихожую. Когда одевался, в зеркале на мгновение показалось, что за моим плечом — не моё отражение. Но когда повернулся, всё было нормально. Только я. И, может быть, ещё кто-то — внутри.
Квартира Насти была в старом доме с толстыми стенами, с подъездом, пахнущими теплом и кошками. Она открыла мне в лёгком спортивном костюме. Волосы её были собраны в небольшой хвостик. Глаза показались мне настороженными. Как будто она не спала сегодня.
— Заходи. — Голос её был севшим.
Я вошёл. Она молча пошла на кухню. Там на плите стоял уже заваренный чайник, на столе — две большие кружки. Настя налила мне, потом себе. Достала какое-то печенье.
— Что произошло? — спросил я без долгих прелюдий.
Она поднесла кружку к губам, сделала глоток. Опустила глаза. Немного помолчала. А потом:
— Сегодня рано утром, примерно в пять. Я почему-то спала очень тревожно. Проснулась от того, что телефон мигнул — пришло сообщение.
— От кого?
— От Даши.
Я замер. Сердце будто сделало лишний удар.
— Что пишет?
Настя встала, взяла свой телефон с подоконника, открыла переписку. Показала экран. На фоне была обычная аватарка: тень от солнца и рука с поднятым пальцем. Ни имени, ни подписи — просто «Даша».
Сообщение было коротким: «Не ищи. Уже поздно. Он открыл дверь.»
Я почувствовал, как в животе стало холодно.
— Ты уверена, что это её номер?
— Сто процентов. Я писала на него сто раз за последние пару суток. Всё время был вне зоны или с ошибкой доставки. А тут, вот что пришло.
— Ответила?
— Конечно. Сразу. «Где ты?», «Что с тобой?»,«Скажи что-нибудь.»
— Ответ был?
Настя кивнула и протянула мне телефон. Следующее сообщение пришло через минуту: «Я уже не я. А ты не бойся.» Я прочёл его трижды. Слова вроде бы обычные. Но у меня появилось стойкое ощущение, что это писала не она.
— Шелест, — мысленно позвал я.
— Вижу. Чувствую. Текст мёртвый, а за ним чьё-то зловонное дыхание. Это не послание. Это касание.
Я вернул телефон Насте. Она взглянула на меня вопросительно. Я качнул головой:
— Вряд ли это писала сама Даша. Но похоже, тот, кто отправил, точно знал, что ты её ищешь. И знает, как пугать.
Настя чуть отодвинулась от стола, обхватила себя за локти.
— Я примерно так это и поняла, Стас. И знаешь что? Я смотрела на экран, а внутри всё похолодело. Как будто это не я тут читаю, а на меня кто-то смотрит из-за строк. Вот так. Слово — а под ним глаз.
Я встал. Подошёл. Осторожно положил руку ей на плечо.
— Очень хорошо, что ты это сказала. Это важно. Возможно, это станет важной ниточкой.
— Больше, чем ниточка, парнишка, — отозвался Шелест. — Это приглашение. Или проверка. Тебя. Или её.
— Боишься? — спросил я, глядя в лицо Насте.
— Конечно. Но я больше боюсь не разобраться во всём этом.
Я кивнул. Мысленно.
Шелест — молчал. Но я чувствовал, как он напрягается. Или концентрируется где-то у меня внутри. Настя поднялась. Глаза у неё были влажные, но не заплаканные.
— Если я исчезну — не ищи меня, ладно? Просто знай: я сама сделала выбор. Помни об этом.
Я мягко взял её за обе руки.
— Не исчезай.
Она чуть улыбнулась.
— Тогда не отпускай.
Она посмотрела на меня, и в её взгляде я увидел не страх, а что-то большее — просьбу быть рядом.
Когда я вышел из квартиры Насти, воздух был густым, как варёное молоко. Солнце пробивалось между крышами и облаками тускло, будто и оно сегодня не решалось заглядывать слишком глубоко. Я спустился по лестнице, шаги отдавались в гулком подъезде. Дошёл до машины, открыл дверь, сел за руль. Пальцы автоматически потянулись к телефону — сунуть в держатель,