В случае, если принесенный в жертву был членом общины, голову его тоже забирали жрецы. Надо заметить, что отрезание головы относилось к архаическим способам принесения жертвы, о чем свидетельствуют самые ранние мезоамериканские монументальные изображения. Отчасти это связано с тем, что знак, передающий глаз и на языке майя читавшийся ич, обозначал еще и понятия «голова», «душа», «плод», которые становились как бы тождественными. Эта «игра образов» проявляется во многих мифах. Если же в жертву приносили пленников, с их головами поступали иначе. Например, их могли высушивать, вынимая особым способом кости черепа, а затем уже ставшие маленькими головы подвешивал к своему поясу победитель. От пленников оставляли челюсти и берцовые кости, на которые наносили победные надписи. Так, например, текст около фигурного изображения воина на гравированной берцовой кости, относящейся к 600–900 годам и обнаруженной в одном из захоронений на острове Хайна, восхваляет военачальника, взявшего пленника.
Известный «Колодец жертв» в Чичен-Ице, куда сбрасывался связанный посланник, – еще один способ жертвоприношений. Если богам было угодно, они возвращали посланника в течение трех дней. История сохранила лишь один такой случай. Некий Хунак Кеель, сброшенный в воду и чудом (или же в результате заговора) спасшийся, стал править Майяпаном от имени богов, претендуя на гегемонию уже на всем Юкатане.
Отправляли к богам юношей и девушек, по преимуществу девственных – за этим следили специально. Для жрецов считалось важным сохранение чистоты «души-крови», к тому же необходимо было исключить всякое постороннее влияние. И сам обряд «отправления посланника» имел исключительно важное значение. Его практиковали даже при испанцах. Это весьма подробно комментировал глава францисканской миссии на Юкатане Диего де Ланда: «Кроме праздников, на которых, чтобы их отпраздновать, приносили в жертву животных, также из-за какого-либо несчастия или опасности жрец или чиланы приказывали им принести в жертву людей. В этом участвовали все, чтобы купить рабов; или же некоторые по набожности отдавали своих детей (sus hijitos), которых очень услаждали до дня и праздника их [жертвоприношения] и очень оберегали, чтобы они не убежали или не осквернились каким-либо плотским грехом. Между тем их водили из селения в селение с танцами, они помогали жрецам, чиланам и другим должностным лицам.
Когда наступал день, они собирались во дворе храма, и, если его надлежало принести в жертву стрельбой из лука, его раздевали догола, мазали тело лазурью и [надевали ему] убор (una coroza) на голову. Приблизившись к демону, народ исполнял торжественный танец с ним, все с луками и стрелами, вокруг столба и, танцуя, поднимали его на нем и привязывали, все время танцуя и все смотря на него. Поднимался нечистый жрец (el sucio del sacerdote), одетый и со стрелой; была ли это женщина или мужчина, ранил его в скромную часть, извлекал кровь, спускался и смазывал ею лицо демона, сделав определенный сигнал танцующим. Они начинали пускать в него стрелы по очереди, когда, танцуя, проходили с быстротой; сердце же его было отмечено белым знаком, и таким образом они превращали всю его грудь в мишень, [выглядевшую] как щетина из стрел»[46].
Диего де Ланда отмечал, что «этих принесенных в жертву они считали святыми»[47].
МЯЧ И ГОЛОВА
Игра в мяч уже не раз упоминалась в разных мифах, а в «Пополь-Вух» вообще становится ключевым элементом сюжета. Она восходит к очень древней традиции племенных или фратриальных состязаний, которые существовали у всех народов. Отблески подобных реликтов социальных отношений в той или иной форме сохраняются практически повсеместно – наподобие кулачных драк «деревня на деревню» у русских. Кстати, в современной городской культуре, где напрочь утрачены какие бы то ни было родовые связи, именно эта архаическая подсознательная схема условных этно-территориальных объединений действует, когда формируются группы из болельщиков спортивных команд.
Небольшое поле для игры в мяч в древнем городе Коба на Юкатане. Лестница, по которой на поле как в преисподнюю спускаются игроки, символизирует вход в мир мертвых. Боковые скошенные панели подчеркивают «нижний» уровень мироздания. В кольцо должен был попасть каучуковый мяч, размером с голову человека.
Фото из личной коллекции автора
В Мезоамерике подобные состязания были популярны задолго до появления майя. Об этом свидетельствуют распространенные там археологические находки так называемых «полей для игры в мяч». Подобные сооружения реконструировали на реальном пространстве древнего города потустороннее пространство селения мертвых. Оно обозначалось и архитектурно: на единой плоскости намеренно подчеркивался его подземный уровень. Это и ступени, которые вели вниз, к полю. Это боковые прямые или скошенные стены с боков. Это ориентация относительно «живой части» города, связанная с севером или западом, что указывает на расположение страны мертвых. Это и символы подземного мира, в том числе какао, а также иногда захоронения. Городской центр и поле для игры в мяч воплощали у майя связь мира с антимиром. Две команды представляли два рода. Победитель, то есть лучший, должен был стать посланником к божественным предкам. Ему, по всей видимости, отсекали голову, как это и случилось в «Пополь-Вух».
Наиболее раннее свидетельство игры в мяч в Мезоамерике – керамические фигурки из погребений Опеньо, датируемые серединой второго тысячелетия до н. э. Примечательно, что композиция воспроизводит группу из пяти мужских и трех женских персонажей. Мужчины – игроки, на них нет одежды – только соответствующие уборы и протекторы, в руках нечто вроде лапты. Длинные поджарые тела раскрашены красным. Изящные женщины возлегают неподалеку, как бы наблюдая за игрой.
Богатую пищу для размышлений предоставляет анализ археологических памятников – стадионов для игры в мяч, встречающихся по всей территории Мезоамерики. Стадионы органично вписываются в городскую структуру, занимая в ней отнюдь не случайное место.
Даже на периферии мезоамериканской цивилизации в классическом периоде создавались ритуальные центры, которые воспроизводят архаическую схему представлений о мире (например, на западе Мексики, в штате Найярит – в городах Теучитлан, Саусильо, Кальдера-де-Лобос). Это сооружения круговой планировки на платформе с пирамидой в центре. По границам основного круга располагались небольшие и опять-таки округлые платформы. Их могло быть восемь или четыре, что указывало на фратриально-родовую структуру общества. Но самое любопытное, что на север от центра уходит дорога, завершавшаяся площадкой для игры в мяч и выглядевшая продолжением пути в холодную страну предков. С южной, «живой» стороны располагались поселенческие комплексы знати.
Эти архитектурные элементы являлись не чем