«Что ж, лучше уж они будут тут, пусть и в таком виде, чем в засаде на дороге», — подумалось ему. И все же Рафи никак не мог позабыть шельмовку Лозен как она стояла на спине гнедой кобылы и салютовала ему. Ему захотелось оглянуться и посмотреть, нет ли ее среди молчаливой толпы. Вдруг она тоже стоит там, понуро кутаясь в одеяло?
* * *
Нынешние владения Сары Боумен, раскинувшиеся на нескольких акрах земли, поросшей креозотовыми кустами, располагались в полутора километрах от лавки Флетчера. Супруг Сары Альберт сложил дом из непросушенных сосновых досок: плотницкое дело явно не входило в список его талантов. Щели и дыры были прикрыты кусками парусины, досками от ящиков и цинковыми листами.
Из вывески над дверью следовало, что здесь размещается «Американский дом». По сути дела, «Американский дом» выполнял точно такие же функции, как и предыдущее заведение Сары Боумен в Эль-Пасо. Он одновременно служил дешевой столовкой, баром, отелем, пансионом, игорным притоном, мюзик-холлом, театром, прачечной, парикмахерской, почтой и публичным домом: Сара не упускала возможности подзаработать. Рафи не ожидал ее снова тут увидеть. Боумен всегда тянуло поближе к армии, а здешний гарнизон из тридцати солдат и младшего лейтенанта, обосновавшийся в глинобитном форте, на это гордое звание не тянул.
Рафи и Авессалом, не спешиваясь, въехали во двор, где стояли фургоны. Разгрузив покупки, они направились к зданию, из-за тонких стен которого доносилась заунывная песня о любви, которую исполняло трио музыкантов, аккомпанировавших самим себе.
— Мексиканцы умеют «высасывать меланхолию из песни, как ласточка высасывает яйца»[43], — заметил Авессалом.
— «Как вам это понравится», — кивнул Рафи. Они с Авессаломом так часто в пути цитировали друг другу Шекспира, что Коллинз назвал пьесу почти рефлекторно.
Увы, вскоре друзьям предстояло расстаться. Рафи отправлялся на север с грузом досок и гвоздей для казарм, строившихся в городке Сокорро. Перед Джонсом стояла задача доставить сено в Эль-Пасо. Ему заплатили авансом, и этих денег должно было хватить, чтобы добраться аж до Сан-Антонио.
Мысли о прощании с другом навевали на Рафи грусть, но Авессалома ждала дома Лила — девушка с сапфировыми глазами и золотистыми, нежными как шелк волосами. С точки зрения Рафи, Авессалом мог похвастаться двумя редкими сокровищами: любовью красавицы и чистой совестью.
Когда они вошли в «Американский дом», Коллинз едва не закашлялся от запаха плесени, исходящего от парусиновой обивки стен. Эта вонь напоминала ему о службе в армии, о тех временах, когда он пытался заснуть в палатке, зловоние которой душило его, словно щупальца спрута.
В заведении, как всегда, толпился народ. Свора преисполненных надежд собак терпеливо ждала момента, когда с одного из подносов, которые таскали официанты, свалится кусок мяса. В число обслуживающего персонала входили мексиканцы, чернокожие, один индеец — судя по головному убору, семинол — и даже китаец. Клиентура состояла из старателей, бродяг и шулеров.
В уголке, в относительном спокойствии, шла игра в монте. Очаровательная мексиканка, которую Сара называла мисс Мерфи, сдавала карты. Рафи решил тоже сыграть партию-другую, как только смоет пыль в горле, промочив его по примеру мексиканок, опрыскивающих свои палисадники в жаркие летние дни, когда стоит сушь.
Когда игра в карты подойдет к концу, Сара пригласит к нему сеньориту, с которой Рафи отправится в свой фургон. Сеньорита минимум час будет притворяться, что любит его, и он ответит ей тем же.
Музыканты, закончив скорбные стоны о страсти, любви, сверкающих глазах и вечной печали, отправились к барной стойке подкрепить силы. Зал наполнился гулом голосов и звуком тасуемых колод, напоминающим стрекот цикад.
Авессалом и Рафи заказали себе по порции виски. Прислонившись спинами к грубо отесанной барной стойке, друзья окинули взглядами помещение.
— Я вне себя от восторга при мысли о том, что сегодня буду спать в нормальной кровати, — признался Авессалом.
— А ты знаешь, в каких условиях? — Рафи кивнул головой на одернутую занавеску из ткани. За ней находилось помещение, в котором в полуметре друг от друга стояли ряды коек.
— И что такого? — пожал плечами Авессалом. — Сара прачка, белье должно быть чистым.
— В отличие от соседей по койкам, у которых наверняка блохи. — Рафи сделал глоток. Виски обжег гортань, унимая печаль скорой разлуки с Джонсом.
— Не страшно. Я буду спать как убитый.
— Куда это ты собрался с петухом? — Зычный голос Сары перекрыл стоявший в зале шум.
Странствующий торговец галантерейными товарами с благородной сединой в шевелюре и бороде попытался сфокусировать взгляд на хозяйке заведения, но глаза упрямо разъезжались в стороны.
— Мадам, мне нужно рано встать. Я надеялся, что петух разбудит меня своим криком.
— Никуда ты с ним не пойдешь. Куры и петухи привлекают пум. Одна в прошлом месяце пыталась залезть ко мне в окно. Я кинула в пуму туфлей, и чертовка с ней сбежала.
Сара подошла к Рафи с Авессаломом. Фиолетовая юбка была перепоясана ремнем, из-за которого торчала пара рукоятей шестизарядных кольтов. Рукояти будто бы подпирали снизу шары грудей, которые, казалось, готовы были разорвать накрахмаленную парусиновую блузку. Пышную рыжую шевелюру венчала желтая фуражка Третьего артиллерийского полка, лихо сдвинутая набекрень.
— Рада вас снова видеть, мистер Коллинз.
— Насколько я могу судить, ваши дела идут в гору, миссис Боумен.
— Да, хлопот у меня полон рот. — Хозяйка со страдальческим видом обвела рукой зал. — Но мы тут ненадолго. Пограничная комиссия уехала, так что мы тоже собираемся повысить ставки и двинуться на запад.
— И куда же? — поинтересовался Рафи.
— В сторону Юмы. Там на переправе собираются строить форт. Альберт считает, что скоро на реке Хила будет полно старателей, моющих золото.
— Скажите, а ванна у вас еще есть? — Последние семьдесят километров Рафи мечтал, как погрузится в горячую воду с мыльной пеной.
— Та резиновая? Один странствующий торговец Библиями наделал в ней дыр. Расстрелял ее, представляете? Назвал творением дьявола. Похоже, он даже не заглядывал в Священное Писание, которым торговал, иначе бы знал, что чистоплотность сродни благочестию. Но у меня за кухней есть кормушка для лошадей. Могу сказать Хуаните, чтобы подогрела вам воды.
— Буду вам крайне признателен, мэм.
— Ужинать мы накрываем в восемь, а потом в девять. Жареное мясо и яйца пашот. — Сара наклонилась к собеседникам, чтобы ее было лучше слышно на фоне царящего в заведении гама, который сделался еще громче, когда в залу вошел очередной посетитель. — Какие еще