– Кто это? – спрашиваю я, задирая голову.
– Дружинники, – отрывисто отвечает Амур, крепче прижимая меня к себе. От него пахнет мятой и порохом.
– Зачем ты спас меня?
Дважды, хотелось добавить мне, но я промолчала.
Мой вопрос остался незамеченным в гуле голосов. Толчок. Мой спаситель делает еще несколько неуверенных шагов и теряет равновесие. Мы оба падаем на землю. Я ударяюсь головой о замерзшие комки грязи. Амур прикрывает меня собой. Кто-то бесцеремонно выдергивает меня из-под него и ставит на ноги. Дружинник до боли скручивает мои руки за спиной. Ноги подкашиваются, но я вынуждена стоять.
– Отпустите, мне больно! Вы не понимаете! Я не знаю, как оказалась в этом гадюшнике! – кричу, отбиваясь от дружинника. Тщетно.
– Эй, полегче с выражениями. Следи за языком, – с угрозой обращается ко мне высокий, как баскетболист, мужчина с дредами. Кожа цвета молочного шоколада делает его самым заметным среди всех. Двое дружинников топчутся вокруг, пытаясь его повязать. Они хватаются за камзол, настолько узкий, что он вот-вот лопнет на широких плечах. Я узнаю его голос. Это он держал меня, пока Хастах отвешивал мне затрещины.
– Арестовать Амура Разумовского и его псов. Живыми! – кричит мужчина, стоящий поодаль, нервно постукивая тростью по замерзшей земле. Командир. Его форма черная, на груди – красная лента с золотой вышивкой. Дружинники мечутся, окружая нас.
– Катунь! – кричит Хастах, отбиваясь от дружинников. Тот бросает ему длинный изогнутый нож. Хастах вонзает его в шею одного из дружинников. Прямо на моих глазах он убил человека!
Катунь резко дергает руками, и дружинники повисают на его плечах, как блохи на собаке. Хастах пробегает мимо меня, уводя за собой троих дружинников. Пока они пытаются арестовать двух парней, ко мне подходит Амур Разумовский. Скручивать его никто не спешит.
Он же безоружен, чего они медлят?
Мельком вижу Хастаха, бьющего ногами одного из мужчин в красном.
В толпе раздается выстрел. Все замирают. Этого хватает, чтобы кольцо сомкнулось. Нас окружили. Оглядываюсь и принимаюсь считать красные силуэты. Бросаю глупое занятие, когда дохожу до двадцати.
От них не убежишь.
Разворачиваюсь к Амуру. Он усмехается, расправляет плечи и тяжело вздыхает, кивая на человека с тростью.
– Не пропусти торжественную часть. Фиагдон будет стараться произвести впечатление на даму.
Я молча оборачиваюсь. Ясно, что он говорит о командире дружинников. На груди Фиагдона красная лента, на пальцах множество перстней. Он опирается на трость с набалдашником в виде то ли всклоченной собаки, то ли уродливого медведя.
– Именем Суда Совета я оглашаю приговор: вы обвиняетесь в тринадцати убийствах на границе с княжеством Муониэльвен, в незаконном освобождении заключенного из-под стражи царской дружины. Вы повинны в разорении церквей и могил, княжеских склепов, похищении и убийстве дочери князя Романова. Амур Разумовский, вы обвиняетесь в измене царству, убийстве престолонаследника, а также в разбое, попытке дворцового переворота, работорговле и покушении на убийство одного из членов Совета.
Дружинники приближаются. Амур Разумовский не торопится отвечать. Он становится сзади и наклоняется ко мне.
– Мне плевать, кто ты и откуда, – шипит мне на ухо он, крепко вцепившись в плащ, приобняв меня со спины. Наверное, заметил, что я едва стою на ногах. – Если ты так хороша, как думаешь, то я предлагаю сделку.
– Сделка? Нас же арестовывают!
Амур пинает меня по лодыжке, и я валюсь на колени. Оборачиваюсь. Бледная тень улыбки расползается на его губах, когда он беззвучно говорит: «Не рыпайся».
– Берите их живыми! – выкрикивает Фиагдон, победно усмехаясь. Он поднимает руку ладонью вверх и добавляет: – Во имя царя и Богов. Старых и новых. Сегодня Демон Четырех Дорог, изменник, убийца царевича и Зверь, Амур Разумовский, понесет справедливое наказание за все свои грехи.
Двор заполняют дружинники. Они стекаются к нам рекой из красных плащей.
– Согласен, отличное место для переговоров, – беззаботно пожимает плечами Амур, почесывая шрамы на левой скуле.
Разумовский помогает мне увернуться от одного из дружинников, бьет второго по лицу. Мужчина падает в ноги к троим другим, задерживая их.
– Времени на размышления нет.
– Что от меня требуется?
– Небольшое одолжение. Нужно украсть что-то, что сделает Смертников великими. – Амур протягивает руку и помогает мне подняться.
Касаюсь большой ладони в тонких кожаных перчатках. Холодная и скользкая. Разумовский едва заметно окидывает меня взглядом и разочарованно закатывает глаза. Делаю то же самое. Меня хватают со спины. Дружинник заламывает руки, и я вою. Не столько от боли, сколько для того, чтобы скрыть от нежелательных слушателей один-единственный вопрос, брошенный красавчику в шрамах до того, как нас растащили.
– Когда приступаем?
Глава 7
Темница
Мален
Ничего из того, что она обо мне знала, не было правдой, но это не помешало мне стать для нее всем.
* * *
Я просыпаюсь от шума. Низкий потолок кружится в полумраке тесной камеры. Прикрываю глаза, растирая затекшие предплечья.
Ужасный голод дает о себе знать. Прошло уже трое суток с тех пор, как я съела последнюю корку плесневелого хлеба.
– Мален.
Услышав собственное имя, подскакиваю, борясь с тошнотой. Бреду по клетке, расставив руки в стороны, ища грубые каменные стены.
Она вновь со мной заговорила!
Что ей понадобилось…
Спустя месяцы гнетущей тишины я мог сойти с ума, но мне не показалось. Нахожу княжну Неву Романову сидящей на деревянных нарах[3] в дальнем углу. Девушка указывает в темноту коридора, обвив свободной рукой ободранные костлявые колени, прижатые к груди. Белая сорочка, измазанная в грязи, едва прикрывает бедра, цветом сливаясь с фарфоровой кожей.
Мои ноги будто наливаются свинцом. Ослабшее тело противится отчаянному желанию бежать к княжне по первому зову. Нева окидывает меня обеспокоенным взглядом, продолжая настойчиво указывать вперед.
– Там кто-то есть.
Конечно, там кто-то есть. Это же темница. Голоса стремительно приближаются.
– Фиагдон отправился в Святой Град Дождя известить Совет.
– Старик еще думает, что вернется к царским льстецам?
– У него личные счеты с Разумовским. Его конвой отправился в путь сразу же после задержания, остальные празднуют.
Вскоре свет масляных фонарей рассекает вязкую темноту и впереди показываются несколько фигур. Ужас обуял меня, но я не двигаюсь с места, продолжая стоять посреди клетки.
Тяжело дыша, мы с княжной прислушиваемся к приближающимся женским крикам.
– Отпустите, офицер! Только не бросайте меня в терновый куст!
– Что она говорит?
– Чужестранка, наверное.
Семеро дружинников ведут невысокую темноволосую девочку и трех мужчин. Они идут медленно, словно хотят растянуть прогулку среди плесени, гнили и запаха дерьма. Я знаю новоприбывших лучше, чем кого бы то