Война меняет людей. Кто-то сразу откликнулся деньгами, трудом, кто-то позже пришёл в мастерскую, лишь со временем осознал, тоже должен вкладываться в победу. Тем более, меняются люди на фронте, где всё на грани жизни и смерти. Есть у меня хороший знакомый, наш сельчанин. Не сильно удивилась, когда Ваня пошёл добровольцем на войну. Первый контракт закончился, тогда ещё трехмесячные были, он вернулся, немного побыл дома и снова ушёл добровольцем. Знаем друг друга много лет. К моему повороту к церкви относился всегда с большим скепсисом. Не мог при случае не пройтись иронично по данной теме.
– Опять молилась? – с улыбочкой спросит, увидев – из церкви иду. – Давай-давай! Главное лоб не разбей. Заставь этого самого, ну знаешь кого, Богу молиться, он и лоб расшибёт!
– По-твоему я дура?
– В том-то и дело, – скажет всё с той же ухмылкой, – не дура, как раз наоборот, но удивляешь, зачем таскаешься в эту церковь? Ну что тебе это даёт? Ладно, моя бабушка, ей дома скучно, ей пообщается надо, попа послушать, с бабками новости обсудить. Придёт домой и ну восхищаться: «Какой батюшка умный! Как хорошо говорит!» Ты-то не замшелая тётка преклонных лет! Женщина кровь с молоком и туда же свечки ставить! Тебе что, делать больше нечего?..
Не сказать, сильно обижалась. Наш батюшка наставляет: споры с подобными атеистами Богу неугодны, вступать в них неполезно. В то же время обидно, Ваня разумный человек, глупым не назовёшь, но не хочет понять другого, выслушать. Непробиваемо категоричен был в своих суждениях. Случалось, отвечала колко, смирение не моя добродетель. Это его только раззадоривало:
– Ох-ох, как мы распетушились, задели чуткие струны тонкой натуры! Такой видной женщине в театры, на концерты надо ходить – себя показать, людей посмотреть, а не в платочке в церковь таскаться!
Второй раз Ваня вернулся с войны через полгода. Столкнулись с ним у магазина, разговорились. Он из тех людей, кто поговорить любит, рассказывает интересно, за словом в карман не лезет. Расспрашивала о том, о другом, о гуманитарке. Спросила, в чём острая потребность на передовой.
– Если ты о сетях ваших – это как носки одноразовые, нужны постоянно. Вяжите, бабоньки, вяжите, лишними не бывают никогда. Обсудили сети, окопные свечи, ему понравилось, что у нас появился человек, который плетёт браслеты выживания из паракорда.
– Классная вещь. Верёвка в любой момент может понадобиться, а браслет всегда под рукой – компактно, прочно. У нас парня ранило в ногу, кровь хлещет, вытечь минутное дело, жгута нет и никого рядом, он паракордом перетянул, остановил кровь, выжил.
В конце разговора спросила Ваню о Боге. Уверена, зная меня, ждал этого вопроса, и всё же возникла неожиданная для меня пауза.
– Скажи, Ваня, только честно, после того, как побывал за «ленточкой», твоё отношение к Богу изменилось или нет?
Он минуты две молчал. Это вообще на него не похоже. Чтобы Ваню смутила какая-то тема? На всё мгновенный ответ, своё мнение, суждение. Тут замолчал. Опустил голову, чуть отвернул от меня. Или хотел успокоиться, прежде чем начать говорить, чтобы избежать дрожи в голосе, или опасался, не сдержит набегающих слёз, и я, вечный оппонент его атеизму, буду свидетелем слабости. Постоял молча, после этого говорит:
– Ты знаешь, кроме того, что Бог есть и Он спасает, у меня нет объяснения тому, что произошло со мной.
И снова замолк.
– Поконкретнее, – спрашиваю, – можно?
– Сидим в укрытии, артналёт. Укрытие такое, что не блиндаж в три наката, большая яма, сверху в качестве крыши штук пять стволов тонких сосёнок, ветки на них наложены, поверх маскировочная сеть, типа вашей. Сидим, вдруг у меня внутри звучит: уходи с этого места!
Надо сказать, когда Ваню провожали на войну, крест на него надели. Мать заставила, я своё слово сказала, согласился.
Получилось так, что в укрытии командира взвода или отделения не было. Так бы Ваня к командиру обратился – надо уходить. Безоговорочно поверил прозвучавшему в нём «уходи». Кроме него, сидело четыре человека, все, как он, рядовые бойцы.
– В голове у меня пульсирует: уходите! – рассказывал Ваня. – Я поднимаюсь и говорю: парни, поверьте, срочно надо уходить, оставаться опасно. Кто со мной – пошли. Двое выскочили следом, двое остались. Рядом был окоп, туда мы перебежали. И остались живы, – Ваня посмотрел мне в глаза, – а те оба двести. Мина.
Ох, как меня подмывало съязвить в ответ на многолетнюю обиду: ты меня дурой, лоб расшибающей в церкви, обзывал, а видишь, как оно бывает, Бог тебя, неверующего, спас. Почему? Потому что честно воюешь за правое дело. С трудом сдержалась, чтобы не влепить ему перца в отместку за прошлые смешки, ухмылки, только и сказала:
– И хорошо, что послушался, Ваня, голоса Бога.
Мы подъезжаем к университету инженеров железнодорожного транспорта. Расстаёмся с Ольгой Анатольевной.
– На сто процентов уверена, – говорит на прощание, – женщины вам напели: Ольга Анатольевна главный организатор, мотор, наша палочка-выручалочка. Это не совсем так, совсем не так. Я отдел материального снабжения, завхоз. Не будь в Азово вот таких самоотверженных тружениц, болеющих за страну, жизнестойких, повторяющих, «чужих детей не бывает», – ничего бы не вышло. Они мне пример, моё вдохновение. Сильные женщины. Я и сама не слабая, но у них есть чему поучиться.
Расстаёмся, иду на остановку, сажусь в автобус. День получился насыщенным, останется в памяти яркой страницей. Так бывает, когда встречаюсь с воинами, хлебнувшими войны. Мастерицы, вышивающие иконы, каждый стежок сопровождают молитвой. И плетуньи так изготавливают сети. Они сердцем на передовой. И не верьте, кто скажет – сердцем не считается. Ещё как считается. Без молитвы матерей победы сыновей не бывает.
Под богородичным
С Игорем договорились о встрече по телефону и сошлись в середине летнего дня в кафе, пили чай, разговаривали. Кафе наполовину стекляшка, две прозрачные стены выходят на одну из центральных улиц города. Неслышно проезжают маршрутки, автобусы, легковые машины, проходят мимо нас по тротуару озабоченные пешеходы. Город живёт будничной жизнью, а там, откуда четыре дня назад прилетел мой собеседник, война. Игорь профессиональный строитель и по сегодняшним меркам профессиональный воин. Не военный строитель, по отдельности воин и строитель. В сорок лет в 2014 году поехал на Донбасс защищать Русский мир, потом был «Вагнер», Сирия – освобождал Алеппо, Пальмиру. В двадцать втором году подписал первый «украинский» контракт, три месяца воевал на Донбассе, в начале лета двадцать третьего подписал новый контракт. В Омск приехал в краткосрочный отпуск по семейным обстоятельствам. Высокий, сильный, на шее крестик. В бронежилете должен смотреться богатырём. Речь размеренная, в суждениях категоричен, в меру откровенен. Если мой вопрос касался информации, которую можно отнести к ДСП (документам служебного пользования), к примеру количественный состав военного подразделения, отвечал уклончиво. Хотя эти данные легко отыскать в Интернете, не озвучивал, предоставлял возможность самому отыскать интересующее.
В данной книге часто даю высказаться герою от первого лица. Делаю это и на этот раз, веду рассказ от Игоря.
В пацанах мечтал стать военным. Рос умненьким, участвовал в математических олимпиадах, много читал. Кстати, на войне на отдыхе с некоторых пор понравилось читать. Попадётся хорошая книга, обязательно проглочу. Крайнюю нашёл в разбитом доме, Фейхтвангер «Безобразная герцогиня Маргарита Маульташ». Мина снесла угол дома, валяются на земле кирпичи, битое стекло, и книжка лежит. Исторический роман. С удовольствием прочитал. После школы хотел в военное училище поступать, мне старший друг говорит: не торопись, сходи сначала срочку отслужи, посмотри на армию изнутри. Шёл 1988 год. Посмотрел на армейскую систему, она отучала думать. Не думая, следуй уставу, и точка, это не по мне. Демобилизовался и пошёл в Омский автодорожный институт на инженера-строителя.