Когда в четырнадцатом начались непонятки, я засобирался домой и в разговоре с одним офицером бросил, что воевать надо или за идею, или за деньги, а не в угоду какому-то дяде, чтобы он мошну набивал… Мне в ответ: можно и за деньги. Вот тогда и узнал о ЧВК «Вагнер», вагнеровцы тоже воевали на Донбассе. Давай, говорю, явки, пароли, телефоны. Этот разговор привёл к тому, что в 2016-м я поехал в Сирию. Вот где приобрёл настоящий опыт, работал с офицерами-профессионалами, бойцами. Долбали игиловцев под Алеппо, освобождали Пальмиру.
Началась СВО, решил для себя: понадобится – поеду. Быстро пришло понимание – скоро война не закончится. Поговорил со знакомыми вагнеровцами, воюющими на Украине, как и в четырнадцатом, были мутности: этот объект арта может накрывать, а вот тот не моги, хотя там укропы военную технику прячут…
В мае двадцать второго заключил контракт с Министерством обороны на три месяца. В «Вагнере» привык к знающим офицерам, настоящим воякам, тут замкомбат достался ни в дугу… Не могу сказать доподлинно, что им двигало, хотя догадываюсь – политические очки набирал. Когда-то окончил институт с военной кафедрой, стал офицером, но пулемёт РПК от ПКМ отличить не мог. Считал – один и тот же. Про остальное и говорить нечего. В «Вагнер» такого офицера на порог бы не пустили. Хорошо, в основном мы были под управлением спецназовцев 16-й бригады. Те, слава богу, профессионалы.
Богородичное взяли, я замкомбату честно влепил: от тебя вреда больше, чем пользы, из-за тебя гибнут люди. Если сам, говорю, не соображаешь, советуйся. А если кто из моего взвода из-за тебя погибнет, я тебя завалю. Не напрямую влепил, тактично выразился: навредишь моему взводу – обнулим за вредоносность. Был из Москвы, в мирной жизни какой-то там менеджер и суетился по политической части, на выборах партийной шишке помогал. Покрутился в армии месяцев пять и слинял в Москву, это уже без меня. Но «Мужика» – орден Мужества – получил. Моему взводу хоть бы одному «За отвагу» дали. Это при том, что за операцию по освобождению Богородичного многих батальонных наградили, взвод был не из последних, наоборот. Замкомбата отомстил мне. Ну да ладно, зато мои живы все.
С офицерским составом плохо обстояло, мне, рядовому, роту предлагали. Понятно, у меня реальный военный опыт. Да одно взводом, отделением командовать, рота совсем другое – такое количество людей на смерть вести.
Замкомбата в отместку за мою угрозу нивелировать его взял и засунул мой взвод даже не на передовую линию, на пятьсот метров дальше. Поставил задачу организовать скрытый наблюдательный пункт. В серой зоне стояла отличная животноводческая ферма. Брошенка. Хозяин – молодец мужик, всё из кирпича: три добротных коровника, кошарник, зернодробилка, два ангара с зерном, под навесом комбайны, отдельно домик, мы его называли офисом. Коровы, овцы. Обстрел начнётся, овцы суматошно начинают бегать… Собака с шестью щенками жила. В отличие от овец сообразила, где устроить бомбоубежище для себя и потомства. На ферме сливные лотки, на них металлические крышки, арта начинает работать, собака со своим выводком юрк в лотки под эти крышки…
На пустующую ферму мы в восьмером просочились по темноте, проползли, чтобы никто знать не знал о нашем присутствии. Под наблюдательный пункт я выбрал один из коровников. В кирпичной стене понаделали отверстий. До противника по прямой через чистое поле пятьсот метров. Слева лес, тоже серая зона, через него ходил в деревню в штаб батарейки к рации менять.
Круглые сутки следили за передвижением противника. Засекли координаты всех опорников, отслеживали появление танков, броников и отправляли донесения в штаб. Укры в конце концов заподозрили наличие под боком у них наводчика, не успела техника появиться у опорников, наша арта накрывает. Ферма попала под подозрение. Начали долбить из миномётов, танков. Коровники целёхонькие стояли, в них дырок понаделали, землю воронками перерыли. Такой поворот событий я предполагал. Как пришли на ферму, в первый день разобрали в коровнике в одном месте бетонный пол, сделали окоп в рост человека, накрыли его досками пятидесяткой, сверху мешки с землёй. Как артналёт – туда.
Неделя прошла, в очередной раз укры миномётами накрыли, сидим в окопе, парни говорят:
– Ворон, не пора ли нам сваливать отсюда, пока целы? Чем дольше сидим, тем больше мин сыплется. У нас до конца контракта меньше месяца, лучше бы досидеть по-тихому в другом месте. Здесь слишком жарко стало!
Тогда контракты были на два-три месяца. Захотел остаться, автоматически продлевается ещё на месяц. Предложил своим орлам следующий вариант действий:
– Ещё раз обстреляют, скажу командованию – НП спалился, пора тикать. А пока давайте сделаем перекур, координаты нашей арте не передаём, может, и укры утихомирятся.
Так и порешили. Расставил своих так, что пять человек сидели в коровнике, вели наблюдение по очереди, а трое, среди них один пулемётчик, обосновались в тылу, вдруг хохлы попытаются отсечь нас, и тогда ребята прикроют отход остальным.
День в тишине посидели, и так хорошо – мы молчим, арту не наводим, и хохлы из миномётов не долбят. День позагорали, думали и следующий ваньку валять, да на нашу беду завёлся бодрый пулеметчик на той стороне. По щелям, по окнам нашего коровника как начал бить. С хорошим глазом укроп и рукой твёрдой. Ватсона едва не пристрелил. В один кирпич щель, Ватсон наблюдение ведёт, тут пулемётная стрелкотня, Ватсон только-только успел присесть, пуля над головой вжик и в край деревянного щита за спиной, только щепки полетели…
Ладно, думаю, раз вы так, перемирием брезгуете, мы со своей стороны тоже добавим ложку дёгтя. Беру с собой снайпера Бориску, перебираемся с ним в соседний коровник. В нём имелось одно неудобство, корова, осколком убитая, валялась, запах соответствующий, зато место в самый раз, блиндажи укров как на ладони. Арта наша начнёт бить по блиндажам, хохлы побегут, тут и снайперу работа. Стал я наводить арту, а связь плохая, по двадцать минут получалось между выстрелами. Пока пристреливались, у меня батарейка на рации села.
– Давай отойдём за ферму, – Бориске говорю, – оттуда понаблюдаем. Боюсь, как бы они меня по рации не вычислили.
За фермой кустики, мы в них залезли, сидим, помечаем координаты противника.
Вдруг Бориска заблажил шёпотом:
– Ворон, птичка над нами! Блин-блин, нас спалили! Спалили!
Надо сваливать быстрее!
Смотрю, над нами завис беспилотник, на орла смахивающий. Будто тот парит в вышине, суслика на земле высматривает, чтобы в один момент упасть с неба, схватить…
Бориска однажды побывал в роли суслика. Дрон отбомбился на него. Вовремя заметил подарок с неба, отпрыгнул в окопе. С того раза симпатий к дронам не питал, более того – панически боялся эту напасть.
– Лежи, не дёргайся, – попытался успокоить Бориску, – может, не спалили.
Только произнёс это, мина засвистела и жахнула справа в леске. За нами в теньке овцы лежали, заволновались, повскакали, побежали в противоположную от взрыва сторону. Бориска тоже заволновался:
– Ворон, это по нам, это по нам! Рвать надо! Вторая мина