– Я–я–я она тоже будет мутер….
– А папа конечно Виталий?
– Я Виталий, – сказала Керстин, и в этот момент внизу на первом этаже послышался странный грохот. Это по лестнице топал Демидов. Не успел Русаков накинуть на себя одеяло, как в комнату влетел растрепанный и возбужденный «Ташкент».
– Не, ты братан, слышал новость, – закричал он, вскочив в комнату.
– Что случилось, – спросил Русаков, еле сдерживая смех, чтобы не выдать о своей информированности.
– Что, что мы с тобой братец дотрахались! Ты знаешь, что моя Эрика беременная? Ты знаешь, что твоя Керстин, тоже беременная и теперь подбивает Эрику рожать, – кричал Виталий, в состоянии паники.
– А ты, что не знал, что от секса получаются дети? – спросил Русаков, или ты думал, что их приносит аист….
– И ты мне это так спокойно говоришь, – сказал Виталий.
– А что мне волосы на жопе рвать, как это делаешь ты. Или мне биться, головой об стену.
Виталий удивленно хмыкнул, и, поставив руки на бедра, встал перед Русаковым в позе взбешенного «старшины роты».
– Ты, придурок, как себе это понимаешь? Как ты считаешь – я хочу становиться папашей в семнадцать лет?!
– Если ты хочешь слышать мое мнение, то лично мне до лампочки, –сказал Русаков.–Хочешь ты, или не хочешь, это уже свершилось, и этого уже не исправить. Так, что хочу тебя поздравить – вы сударь, скоро станете папой, – с издевкой в голосе сказал Русаков.
– А как же поступление в училище? Как наша карьера в КГБ? Ты, что забыл, что если об этом узнает «Молчи», то будет нам поступление военное училище. В ПТУ нас с тобой хрен возьмут….
В комнату следом за Демидовым без всякого стеснения вошла обнаженная Эрика. По её щекам текли слезы, и Керстин увидев заплаканную кузину, спросила:
– Что случилось Эрика?
– Что – что я рассказала Виту, что у меня и у тебя будут дети. Он сказал мне, чтобы я делала аборт, – сказала девушка, лопоча на своем языке.
– Что она сказала, –спросил Русаков друга.
– Сказала, что я против, и не хочу быть папашей. Я говорил ей мне еще рано. Надо учиться, чтобы делать карьеру.
Русаков привстал с тахты, натянул на себя джинсы, майку, рубашку и только после этого сказал:
– Козел ты «Ташкент»!
– Кто я козел?! – заревел «Ташкент», и стукнул Сашку прямо в переносицу. Кровь не заставила себя ждать. Русаков набычился от обиды, рукавом вытер рожу, и, изловчившись, стукнул «Ташкента» в подбородок. От неожиданного удара тот упал на спину, и покатился по лестнице на первый этаж. Русаков бросился следом. Друзья вцепились друг в дружку, словно гладиаторы на сцене Колизея. Они катались по полу, обмениваясь ударами, рычали, кусались, осыпали друг дружку проклятиями.
Для экзальтированных немок, это был настоящий шок. Они не могли понять, что случилось между друзьями. Немки опешили настолько, что забыли, что обе раздеты и стоят в чем их родила мать. Они, визжали, вспоминая всех святых и немецких богов, затем бросились на первый этаж, где увидели следующую картину:
Русаков с разбитым носом сидел верхом на Демидове, выкручивая ему руки, которые тот тянул к его горлу.
Виталий сопротивлялся до того момента, пока ему на глаза не попались перепуганные подружки. Эрика и Керстин, стояли посреди комнаты в образе Венеры и Афродиты одновременно, словно на «диком» пляже. Открыв рты, они неистово визжали. Виталий, увидев столько секса, засмеялся, и вообще перестал сопротивляться. Русаков обернулся. Эрика и Керстин стояли перед ними во всей красоте обнаженной натуры. Это было то, что можно было видеть только в западногерманских порнофильмах. Он тут же забыл о драке. От смеха он упал на пол и растянулся рядом с Демидовым надрываясь от смеха.
– Что это с ними, – спросила Эрика.
– Это они так от радости, – ответила Керстин. –У русских так принято. Я читала в книге, у них есть такая забава – называется кулачный бой. Они пьют шнапс, а потом начинают дубасить друг друга по морде. Вот такая вот у них русская забава….
Парни поднялись с пола и вернулись туда, где только совсем недавно сидели за столом. Виталий налил в бокалы вина и сказал:
– Черт с ней, пусть рожает, если хочет…. Приедет в Союз – женюсь. Не приедет – это уже её трудности.
Парни чокнулись, и осушили праздничный хрусталь.
– Ну, что вы смотрите – вы бы хоть наделись, –сказал «Ташкент» по–немецки.
И только в этот миг девушки обратили внимание, что они нагие. Посмотрев друг на друга, они завизжали, и засмеявшись, помчались на второй этаж прятать свои обнаженные телеса под одежду.
– Во влипли – мама моя родная, –сказал Виталий, и обхватив голову руками, застонал, словно от зубной боли.
Глава тридцать четвертая
На правильном пути
Все зимние каникулы «Молчи», накручивал вокруг парней таинственные круги, подобно акуле, собирая по крупицам нужную информацию. Он понимал, что времени до конца их обучения в школе, остается совсем немного. Не за горами был выпускной вечер, и надо было действовать более оперативно. «Молчи», был профессионал и знал работу –его этим «фишкам» учила Родина. С немецкой педантичностью и скрупулезностью он собирал материал, прикладывая листок к листку. Все материалы подобно Остапу Бендеру из романа «Золотой теленок», он складывал в особую секретную папку. С каждой новой бумажкой вся картина прошлого становилось всё явственней, и уже конкретно вырисовывались события, произошедшие в 1942 году под Вязьмой. «Молчи», стремился, как можно быстрее, закончить это дело, чтобы перейти к волнующему финалу. От предвкушения удачной операции по экспроприации карты, у него даже чесались ладони рук, а легкий озноб, будоражил все тело. Все паззлы составленной им информационной картины о мнимых сокровищах «Абвера», которые были спрятаны в лесах под Вязьмой, сошлись. Осталось совсем немного поднажать. «Малолетки» по его мнению расколются, и преподнесут ему на блюдечке с каемочкой то, на что он потратил столько сил и средств.
События, которые начинали свое развитие в ГДР, в 1989, автоматически включали ранее неведомые механизмы коррупции. Коммунистическая идеология, воплощенная в ГДР, рушилась на глазах, и ни для кого уже не было секретом, что Западная Группа Войск доживает свои последние месяцы. В таком бедламе хаоса и полной неразберихи, которые шли на смену дисциплине и верности воинской присяги, можно было кому угодно безнаказанно ловить «рыбу», не опасаясь никакого криминального преследования.
«Молчи» был уверен, что в руках его подопечных не просто артефакт времен войны, а информационная «бомба», которая открывала двери в совсем иной мир –мир богатой и обеспеченной жизни. Наступающее время