– А я хочу, чтобы и мой русский, поклялся на библии, что меня не бросит…. Тогда я буду согласна оставить этого ребенка.
Какая–то ранее невиданная грусть защемила в груди, и, девчонки обнявшись, захныкали, а горючие слезы потекли по их щекам, выворачивая наружу все чувства и страхи, которые приобретают женщины, оказавшись в «интересном положении». С момента знакомства прошел почти год, как девушки впервые повстречали своих воздыхателей. До рождественских каникул оставались считанные дни, и хотелось вновь окунуться в атмосферу праздника и тех незабываемых отношений, которые были еще свежи в их памяти. Наступление нового года особо не радовало. Наоборот – тревожила какая–то надвигающаяся неизвестность. События личной жизни были ввергнуты в круговорот политических событий, которые беспорядочно меняли ситуацию и даже те правила, по которым была прожито уже какая–то часть жизни. За несколько дней до наступления католического рождества, девушки единодушно сошлись во мнении, что необходимо познакомить своих русских ухажеров, с немецкими традициями празднования святого для них дня. Предчувствуя праздник души и тела, девочки постарались выглядеть так, чтобы оставить русским приятные и счастливые воспоминания о тех днях, когда национальные предрассудки, заложенные еще прошлыми поколениями, уступали свои позиции здравому смыслу. Чувство неистовой влюбленности –любви, которое испытали немки к своим русским друзьям, стирало все границы и преграды, ибо они исходили от самой души и сердца, и не было навязано существующими на тот момент политическими системами.
Парни, прикатили на велосипедах. Это в Восточной Германии был самый надежный транспорт, которому были нужны только сила мускулов, да желание крутить педали. За час до начала праздничного «безумия», которое опускается на весь католический мир в декабрьскую ночь, они подъехали к дому Керстин.
Кругом на улице ощущался праздник. Дома, улицы города, магазины, уличные рождественские базары – все это сияло, светилось и горело с таким размахом, что генераторы электрических станций в эти ни работали на полную мощность. Как только, колокольчик над дверями, возвестил о появлении гостей, девчонки погасили свет, и, запалив рождественские свечи, открыли дверь.
– Добрый вечер, –хором по–немецки сказали парни. –С рождеством вас Христовым!
Взвизгнув от радости, девчонки бросились на своих камрадов и повисли, слившись с гостями в протяжном поцелуе. От такой неожиданности пакеты с подарками выпали из рук парней.
– С рождеством Христовым, – ответили девушки, освобождаясь из объятий. –А мы вас очень ждали. С тех пор, как умер Мартин Грассер, в доме почти ничего не изменилось, кроме кресла качалки, которое перекочевало от камина в подвальное помещение. Керстин убрала его подальше от своих глаз, чтобы оно не навивало ей мысли о бренности жития, и не вызывало неоднозначные чувства у гостей, и тех, кто знал старика.
Украшенная ель, сияла разноцветными огнями посреди просторного зала. Подобный романтический вечер, раньше, можно было встретить в книжках и кинофильмах о любви, но подобные вечера, не вымысел писателей и режиссеров, они являются реальностью, при условии, полнейшей взаимности любящих сердец. Пройдя в комнату, Русаков и Демидов были потрясены: огонь горящего камина, мерцающие рождественские свечи, на столе традиционный жареный гусь, и этот неповторимый запах хвои, переносил друзей в какую –то необыкновенную немецкую сказку. В этом праздничном антураже не доставало только домика из медовых пряников, и страшной ведьмы из сказок братьев Гримм.
Комната была украшена в традициях католического рождества: огромные шары из раскрашенного перламутрового стекла, снежинки и звездочки в сочетании с золотой и серебряной мишурой и большая звезда на макушке. Под елью расположился вертеп, с фигурками новорожденного Христа в яслях, и Матерью Божьей и овцами
– С рождеством вас христовым –повторили ребята по–немецки вручив фроляйнм пакеты с подарками. –Спасибо! С рождеством – ответили подружки.
Немки выглядели потрясающе: светло–русые волосы, заплетенные в косички, традиционные немецкие красно–зеленые сарафаны с фартуком, отбеленные льняные сорочки с вырезом на груди и «фонариками» на рукавах, придавали им образ сказочных персонажей братьев Гримм.
– Неожиданно, – сказал Русаков, пристально рассматривая Керстин.
– Что тебе Заша, это не нравится, – спросила обескуражено девушка.
– Да нет же –очень красиво, и мне все нравится, –сказал Русаков, целуя в щеку Керстин.–Просто, это так неожиданно…. Нам с Виталием надо было прийти к вам в кожаных шортах и в зеленых фетровых шляпах с пером фазана, чтобы тоже быть похожими на немцев.
– Зачем, – спросила Эрика, не понимая юмора.
– Да зачем, – спросила Керстин, – у нас уже были дойче юнгеман. Мы вас любим, как русских….
Виталий засмеялся, представив себя в немецком национальном костюме в шортах и шляпе с пером.
– Да фигня все это! Если им нравятся русские парни, нам Санек, надо было надеть алые косоворотки, подпоясанные кушаком, штаны с лаптями, чтобы устроить под ёлкой межнациональный рождественский маскарад.
– Ничего, у тебя еще будет возможность, –сказал Русаков.–Новый год уже не за горами. Вот там и покажешь свой русский национальный костюм в виде фуфайки и балалайки.
Время совсем незаметно приблизилось к двенадцати часам. Виталий открыл шампанское и разлив его по бокалам, приготовился произнести тост. Незадолго до полуночи, на экране телевизора появился «Пестрый котел», без которого в те времена не обходились в ГДР, ни одни рождественские торжества. Это была традиционная развлекательная программа телевидения восточной Германии, которая была похожа на советский «Голубой огонек». Только в отличии от шоу «старшего брата», немецкое было не таким политизированным, и более зрелищным, за счет знаменитого балета телевидения ГДР, который по закомплексованному мнению русских, грешил избыточной эротичностью.
Рождественская вечеринка набирала те обороты, которые по плану девушек, должна была завести механизм ознакомления своих дружков с последствиями их любовных игрищ. Девушкам было важно понять, в кого они влюбились, чтобы принять, то единственное решение, которое определит их дальнейшую судьбу и судьбу тех детей, которых им подарили «русские».
Отказ девушек от шампанского удивил парней, но они были еще не в том возрасте, чтобы логически проанализировать женскую прихоть:
– Что-то мне брат не нравится эта вечеринка.
– Ты о чем, – спросил Русаков.
– Ты обрати внимание –наши подружки спиртного в рот не берут –это плохой знак, –сказал Виталий. –Они, наверное, заразились горбачевской перестройкой.
– Не думаю, что это, наш Горбачев наводит в Германии свои порядки, – сказал Русаков.– Он ведь теперь с Хонекером и Колем заодно.
– О, Горби, Горби ист гуд, – хором воскликнули немки, услышав про председателя ЦК, который в те времена был фанатично увлечен развитием немецкими отношениями. –Горби гуд политик….
Парни переглянулись. Заменив налитые девушкам бокалы шампанского на «Витаколу», они дружно подняли бокалы, и под звон настенных часов чокнулись хрусталем.
– С рождеством Христовым, – сказали парни.
– С