– Пришли! –Стоят наши девочки, рядом с КПП, –сказал Виталий, увидев под фонарем немок.
– Картина маслом, –сказал Русаков. –Возле казармы в свете фонаря….
– Какого фонаря, какая казарма, – спросил Виталий. –Что ты гонишь?
– Дурак! Песня такая есть: Лили Марлен называется, её Марлен Дитрих пела….
Девчонки, держась под ручку, стояли на противоположной стороне гарнизонного контрольного пункта. Русаков достав из –за пояса четыре сигнальных ракетницы, стал по ходу движения скручивать с них колпачки, чтобы освободить доступ к пусковым шнурам.
– Успеем, не успеем?! Успеем не успеем, – твердил Русаков себе под нос, готовясь к салюту.
– Успеем, –сказал Виталий….
– Добрый вечер. С новым годом вас мальчики –сказали девушки по–немецки.
– Добрый вечер, –ответили парни. Виталий, подхватил под руку Эрику, и тут же выдал:
– Айн момент! –Ахтунг, –сказал Русаков. Он сунул в руки девчонок по сигнальной ракетнице.
– Вас ист, –спросила Керстин, забыв от неожиданности даже крупицы русского языка, который она изучала в школе.
– Дас ист русишь гросе феерверк! Виталя, расскажи нашим иностранным подружкам, как надо за шнур дергать. –Ты же по–немецки шпрехаешь, как настоящий пылеглот….
– Не пылеглот, а плогиат, сказал Демидов. Только шнур дернуть или можно что-то еще….
– Не опошляй –ты же представитель великого Советского Союза, –сказал Русаков.
Виталий еще раз сказал «Ахтунг» и показал фроляйнм, как надо запускать ракеты. Взглянув на часы, он громко воскликнул:
– Внимание –ахтунг, вир шисен ецт! Девчонки насторожились. Виталий, наблюдая за циферблатом часов, стал шепотом отсчитывать время, которое оставалось до наступления советского нового года. Где–то вдалеке в небо над гарнизоном стали взлетать первые звездочки ракет, которые пускали те, кому не терпелось видеть огненное зрелище. Грохот взрыв-пакетов, петард и прочей пиротехники с каждой секундой стал нарастать все сильнее и сильней по всему гарнизону.
– Вюньф, фир, драй, –считали пацаны, глядя на циферблат, –цвай, айн, фуер, – в унисон считали вслед за парнями, прибывающие в шоке экзальтированные немки.
– Фуер…. –крикнул Русаков.
Компания одновременно потянула за шнурки. Четыре ракетницы с шипением вырвались из картонных трубок, и ушли ввысь, оставляя в ночном небе шлейфы белого дыма. Взлетев над землей, «ракетницы» с громким хлопком разлетелись в разные стороны, рассыпая зеленые и красные звездочки. От такого неожиданного эффекта, немок охватил настоящий восторг. Словно дети они хлопали в ладоши и запели какую –то песню: про новый год. Про доброго немецкого деда мороза Вайнахтсмана, который приходит в дом сквозь дымоход и дарит каждому ребенку подарок. Русаков наблюдая за Керстин, за её счастливой улыбкой, пребывал в режиме полного счастья. Он даже не успел сообразить, как «сладкие» и чувственные губы Керстин, впились в его губы. Впервые в жизни он целовался. Это было что-то неописуемое. Керстин в этом плане была более опытная. Язык немки проник ему в рот и как-то странно начал там двигаться, вызывая у парня чувство закипающей страсти и непонятной нежности. Он приятно шевелился, касался его языка и от этих ощущений «мурашки» пронизывали все его тело с головы, до самых пят. Первый в жизни вкус помады, возбуждал еще сильнее, и от этих ранее ему неизвестных ему ощущений, становилось настолько хорошо, что почему –то ему даже захотелось «умереть».
Это был тот первый поцелуй, который юноша запоминает на всю оставшуюся жизнь. Тот, который в минуты душевной меланхолии вспоминается тогда, когда в этой жизни его ничего уже не держит. Неповторимый и нежный запах волос, был настолько божественно благоуханным, что мгновенно отпечатался в матрицах его памяти не банальным чернильным штампом, а грубой сургучной печатью. Это был запах первой любви. Это был запах первой девушки, которая так нежданно –негаданно вошла в его юношескую жизнь, заставляя его тело «сходить с ума». Вновь приятной истомой заныло сердце, а живот наполнился огромной стаей «порхающих бабочек». Они махали крыльями, и их касания были непривычными и нежными, что от этих странных ощущений Русаков почти терял рассудок.
– Хальт – крикнул он, вспоминая слова из военных фильмов. –Стоять –не расходимся! Сейчас будет нох айн маль – марлезон балет. Русише гросе бах -бах….
Вытащив из кармана четыре армейских взрыв-пакета, он сунул их в руки девушкам.
– Вас ист? Это что такое –спросила Керстин, с любопытством рассматривая картонную «колбаску», из которой торчал кусок фитиля.
– Дас ист гросе русиш фейрверк, –сказал Виталий. –Дизе надо фуер –поджигать, и тогда будет бах –бах– шпринген. Зи фарштеин?
– О, я, я –ответила улыбаясь Эрика, –бах–бабах! После того, что произошло с Русаковым – было нечто необычным. Он смотрел на Керстин очарованным взглядом, и от этого ему становилось чертовски приятно. А фроляйн в силу своего немецкого воспитания тоже не скрывала к нему своего интереса. Сашка понравился ей, и между ними образовалась какая-то странная и невидимая связь, которая тонкими невидимыми нитями связала их души – их сердца. Девушка искренне улыбалась, и по её лицу было видно, что она счастлива. Счастлива быть рядом с Русаковым. Счастлива улыбаться ему. Счастлива, держать в руках этот чертов пиропатрон и ждать, когда зажженный фитиль, запустит обратный отсчет. Виталий достал коробок спичек и одновременно поджег все взрыв-пакеты. Немки воспитанные на старинных новогодних традициях, даже не могли себе представить, что русские смогут превзойти в своем мастерстве пиротехнического шоу даже их –мастеров огненных представлений, которые с времен Петра–1 славились умением создавать огненные, невиданной красоты зрелища. Но в этот вечер русские были вновь на высоте, и им удалось побить все рекорды по грохоту и фееричности. Первый взрыв грянул секунд через пять. Потом еще, еще и еще…. Перед тем, как ехать к своему другу Сашка намеренно подрезал огнепроводные шнуры с разным интервалом. Этому его научил сосед сапер.
– Шайсе! Даст ист гранатен, –кричали немки, прыгая на месте, затыкая уши ладошками. Парни, глядя на них, смеялись, и в этот самый миг Русаков почувствовал, как странное ощущение внутренних границ, незримо присутствующих между русскими и немцами, постепенно стало таять, словно ледяная сосулька в теплых руках.
– Дас ист нихт гранатен! Даст ист русише шпринг -пакетен, –кричали парни и заливаясь от хохота. Немки визжали, подпрыгивали на месте, а в этот миг с неба крупными хлопьями начал падать первый новогодний снег. Это явление настолько было романтическим, что поразило всех. Словно бог зимы открыл свои снежные закрома и миллионы тонн холодного «пуха» устремились к земле, наполняя людей ощущением