Немцы как могло показаться, были какие–то угрюмые, скучные и абсолютно не интересные. Они почему–то редко улыбались, и всегда с подозрением смотрели в сторону русских. Было непонятно: то ли постоянное чувство вины за свое лихое прошлое, то ли суровые законы социалистического бытия, накладывали на их лицах какой–то странный отпечаток хронической грусти.
– Данке! Нам пора ехайт домой, – сказала Керстин. –Уже очень поздно.
Девушки, словно по команде шмыгнули в дырку в заборе, и вытащили из кустов складные велосипеды, которые у немцев пользовались популярностью.
– О, девочки, прикатили на великах! Я думал вы пешком шпацирен, а у вас фарат хабен – транспорт есть. Продуманные какие, – сказал Виталий.
– Да –вот, такие мы, – сказала Эрика улыбаясь. Виталий схватил велик за руль, и пронзительным взглядом посмотрел девушке в глаза:
– Шпацирен гейн?
– Нет, –заверещала Эрика. –Нихт шпацирен! Нам пора домой цурюк!
– Вы что девки чудите, еще же не поздно! Погуляем! Пообщаемся! А потом мы вас до дома проводим, – сказал Русаков, стараясь убедить девчонок остаться еще на часок. Керстин мило улыбнулась, и поцеловав его в щеку, тихо сказала:
– Нам Заша, надо ехайт дом. Полицай аусвайс контролирен!
– А нас, ваша полиция не проверяет, –сказал Виталий.–Мы скажем, что мы русские, и мы просто тут шпацирен. У нас кайне аусвайс.
Девушки вопросительно посмотрели друг на дружку. Было заметно, что парни пришлись им по душе, и им не хотелось так просто с ними расставаться. Не говоря ни слова, девушки кивнув головой, согласились, и передав велосипеды кавалерам, направились пешком в сторону КПП.
Контрольно–пропускной пункт находился на дороге Берлинер аллее. Там стояло здание контрольного пункта, и дежурил солдатский наряд комендантской роты полка охраны из первого городка. Это была их сфера влияния. Дежурившим солдатам по большому счету было наплевать на гуляющих парней и девчонок, а тем более, если это были дети советских офицеров. В их задачу входила проверка документов у немцев и пропусков, перед тем, как открыть шлагбаум для проезда гражданских и военных автомобилей.
Виталий и Эрика, быстро нашли общий язык. Они идеально подходили друг другу. Эрика особым усердием к обучению в школе не отличалась, а к русскому языку была вообще как-то равнодушна. А вот Керстин – Керстин была отличница. Училась она на одни единицы, что соответствовало отличному уровню знаний. Как–то само собой получилось: пары разбились по языковому принципу. Виталий неплохо говорил по немецки и понимал Эрику, а Русаков общался с Керстин, которая хорошо владела русским языком. Русаков и Керстин не спеша дефилировали следом за Виталием и Эрикой.
Керстин ежилась от вечерней прохлады и до самого Цоссена прижималась к парню. Русаков завороженный её раскованностью, тайно вдыхал запах пшеничных волос, и впервые в жизни был счастлив, словно маленький ребенок, получивший красивый и интересный подарок. Он даже не мог представить себе, что пройдет всего пару дней, и он сын русского офицера, будет идти по немецким улицам в приятной компании в обнимку с красивой гражданкой ГДР.
– Жаль что так получилось, –Сказал Русаков. –А у вас Кертстин, в школе бывают дискотеки, –спросил он, стараясь хоть как-то поддержать разговор.
– Дискотек? Я – есть дискотек. Я быфает! Филе дискотек, – сказала Керстин, улыбаясь. Туй хочет приходить к нам?
– Ты не плохо говоришь по–русски, –сказал Русаков. –А вот я ни хрена не понимаю по –немецки. Нихт фрштейн….
– О, русский язык нам надо обязательно лернен! Без русский язык лернен нихт ан дер хохшуле. Нихт гут арбайтен. Нихт каррьере….
– Слышь Виталик, а Керстин говорит, что у них русский язык это обязательный предмет в школе. Как ты думаешь, она правду говорит, или девки нас просто динамят?
Виталий обернулся, и улыбнувшись, сказал:
– Учить русский язык–это их дело. Хотят учить –пусть учат, а не хотят, так кто их заставит? Ты же в немецком дуб –дубом…. Керстин удивленно посмотрела на Виталия, и как–то неуверенно спросила:
– Заша, что это есть дуб –дубом, –спросила она. Русаков улыбнулся и постарался объяснить все на пальцах.
– Дуб –дубом это…. Он показал на дерево и спросил:
– Вас ист дас?
– Дас ист баум, –ответила девушка.
– Виталя, ты слышал, как по–немецки будет дуб?
– Дуб – а хрен его знает? Я еще породы деревьев не учил, –ответил Демидов. Русаков показал на дерево и спросил Керстин.
– Ви хайсе дие баум?
– Дас линде, –ответила Керстин.– По–русски это дерево называется липа.
– Так это липа, а есть еще такое дерево. Русаков передал девушке велосипед и стал на руках показывать ширину дуба, и что на дубе растут желуди и их едят дикие свиньи.
– Дас ист баум. Нах баум растут –эти бля…. как их…. –Нюссе…. –Нюссе – нюссе…. вас ист дас нюссе?
– Нюссе –это орех, –ответила Керстин.
– Найн –не орехи.
– Бананы, –сказал Виталий, – или кулэ!
Девчонки весело засмеялись. Явно что шутка Демидова очень иностранкам понравилась.
– Нет –не банан и не уголь! Их швайне хру–хру эссен! Сказал Русаков и изобразил, как дикая свинья ест желуди.
– А, я ферштейн – я понимать тебя, их кушает вальдшвайне дикая свинья, –сказала Керстин. –Это желуди – айхель.
– Айхель…. –переспросил Русаков задумчиво, стараясь запомнить немецкие слова.
– Да–да желуди –айхель, –сказала радостно девушка видя, что её кавалер начинает понимать немецкий язык.
– Айхель вас баум хайсе, –переспросил Александр.
– Айхе, –ответила Керстин. Это по–русски будет дуб.
– Вот –вот! Я так и хотел сказать, что я в немецком языке дуб –дубом?
– Варум дуб –дубом, –спросила Керстин.
– Потому что один дуб –дас гут! Айне айхе гут! Цвай айхе – дас ист никс гуд –ду фарштеин? Цвай айхе – дас ист копф фест!!
Девчонки снова засмеялись. Изучение немецкого и русского языков напоминала какую –то игру, которую ребята выдумывали ради того, чтобы понимать друг друга и свободно говорить. Немки говорили по–русски, а их визави по –немецки. Такое уличное обучение было максимально продуктивным, и буквально через несколько дней подобного общения молодежь прекрасно понимала друг друга.
– Ты хочешь сказать, что твой копф –голова твердый,