– Извините, что перебиваю, но позвольте и мне задать вам вопрос: а в чём заключаются интересы России?
– Интересы России в возрождении национальной гордости и патриотизма, возрождении экономики, в том, чтобы занять достойное место в мировой системе. Мы с вами живём в побеждённых странах, проигравших войну. Холодную войну. Но мы, в отличие от вас, стали подыматься с колен, восстанавливая то, что удалось сохранить, возрождая вновь, что сохранить не удалось. Ваша же страна ещё не поняла, чего она хочет: сдаться на милость победителя, поваляться в нокдауне, ничего не предпринимая и уходя от необходимости делать выбор, или же подыматься и бороться за достойное место под солнцем. При последнем варианте мы – союзники, при первом – враги. Правители ваши, к сожалению, такое впечатление, выбрали второй вариант. Какой вариант выберете лично вы, зависит от вас, но нам бы очень хотелось, чтобы это был третий. Очень на это надеемся.
– И надеетесь, наверное, что, выбрав этот вариант развития, я начну активно подвигать на него свое правительство? – Артём лукаво посмотрел на собеседника в экране поверх бокала. – И принесу вам Украину на блюдечке с голубой каемочкой?
– Ну, соблазн такой, конечно, присутствует, кто ж от форы отказался бы? – Председатель мечтательно улыбнулся и надел на нос очки. – Но это было бы чересчур легко. На данном этапе можем ограничиться обменом информацией, разработкой планов совместных действий. И самое главное – не трогайте вы больше американцев, очень вас прошу. Вы не сможете просчитать до конца их реакцию, а она может быть крайне неадекватной. У них и так дела не очень… Ирак, Афганистан, Иран, «тарелка» эта ваша. Не дай бог не выдержат у ребят нервишки, шарахнут чем-нибудь. Ситуация может стать неуправляемой.
– Хорошо, не буду их больше трогать. – Артём снисходительно махнул рукой. – Мне пока хватит. А чуть позже наркоторговцев трусить будем.
– Чего хватит? – Председатель снял очки и подозрительно сощурил глаза.
– Денег хватит. Вот, я на них базу строю, беспризорников наших будем собирать и устраивать.
– Каких денег?! Вы что, у американцев деньги… – Собеседник замялся, подыскивая дипломатичное слово, постукивая очками по столу, – стащили?
– Ну стащил. Вообще-то это компенсация. Не фиг в наши дела соваться. Суют свой нос, куда собака свой… – в Артёме тоже проснулся вдруг дипломат, и он быстро подобрал нужное слово, – свой хвост не пихала.
– Да, Артём, с вами не соскучишься. Много взяли? А впрочем, можете не отвечать, сумма не так уж и важна. Важен моральный фактор. Вы им такую унизительную оплеуху залепили, они вас из-под земли достанут, но матч-реванш вам навяжут. Вот только в какой он будет форме – вопрос. Вы знаете, если бы не этот ваш корабль, я бы за вашу жизнь и копейки не поставил. Это ж надо додуматься! – Он всплеснул руками, словно директор школы, удивляющийся дерзкой глупости своего ученика, белым днём разбившего из рогатки окно в детской комнате милиции. – Ограбить разведку крупнейшей державы мира!
– А я и не грабил вовсе, я реквизировал. Я деньги перевёл на свой счёт, не скрываясь. Пусть знают коты, кто им хвост прищемил.
– Час от часу не легче! – Николай Фёдорович поднёс к глазам очки и, не одевая, внимательно посмотрел сквозь них на собеседника. – Меня в этой истории только одно радует: что вы теперь уж точно с ними не съякшаетесь, дружбы между вами наверняка не будет. А то, что до сих пор они не среагировали – плохо. Значит, готовят что-то очень говённое.
– А-а-а, – беззаботно махнул рукой Артём. – Пусть только сунутся, опять получат. Не боюсь я их, пусть они боятся.
– Нда-а… – Председатель заметно успокоился и задумчиво почесал очками нос. – Я за вас тоже не боюсь, а боюсь, что пострадают посторонние люди. Но тут я бессилен что-то предотвратить. Давайте вернёмся к начальной теме нашего разговора.
– Давайте. Будем подписывать договор о дружбе или пакт о ненападении?
– Мне больше нравится договор о дружбе и сотрудничестве.
– А мне – протокол о намерениях. Я хотел бы обдумать всё, прикинуть хвост к носу. Идёт?..
– Ну что ж. Идёт. Пётр Михайлович будет на связи. Какое время вам необходимо, чтобы «подтянуть хвост к носу»?
– Дней пять или неделя.
– Ох, боюсь, что за неделю непременно что-нибудь случится, но настаивать не буду. Приятно было с вами общаться, Артём. До свидания. – Он протянул руку куда-то вперёд, словно для рукопожатия через экран, а на самом деле, наверное, нажимая на кнопку выключения связи.
– До свидания.
Экран погас, Артём и Симоненко какое-то время молча смотрели друг на друга.
– Господин посол, скоро ребята соберутся, и мы все вместе пообедаем, вы не против подождать?
– Конечно, конечно, ваше султанское величество, располагайте мною, как считаете нужным.
В этот момент раздался голос Джина:
– Артём, через двадцать две секунды войдет Павел. Он возбуждён.
– Спасибо, Джинн. Паша всегда возбуждён. Спокойным он был, когда получил отмазку от армии и на радостях смешал коньяк, пиво и два косяка травки. Спал спокойно, как младенец, даже Люська из тридцать второго дома не смогла его возбудить, как ни старалась. А она могла-а-а! Когда она шла по Московской, так, верите, у самосвалов кузова сами собой вверх вставали.
– Ой! Я вас умоляю! Не слушайте вы его, Пётр Михайлович, он вам ещё не то набрешет! – Паша ввалился в комнату в пыльной робе, заляпанной свежим цементным раствором и белыми пятнами извести, на его лице и руках тоже были следы и раствора, и извести, и всевозможных красок, белая пластиковая каска держалась на затылке тем же чудом, что и кипа на затылке раввина. – Я её потом… Она меня чуть не женила на себе, еле-еле ушёл. А ты – «не возбудила». Брехло!
– Вот, Пётр Михайлович, и это – мой визирь-паша, он же Паша-паша, видите, как он с султаном разговаривает. Надо ему секир-башка сделать.
– Нельзя моей башке секир делать, я туда ем. Процесс мне этот очень нравится, и я намерен им немедленно заняться.
– Переоденься сначала и рожу помой, а я Светку пока вызвоню.
Но Светка вышла на связь сама, едва за Пашей закрылась дверь его комнаты – у Артёма и у Паши одновременно зазвенели сигналы экстренного вызова:
– Артёмчик! Артёмчик! Тут такое творится! У нас в офисе милиция!